Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды. Эндрю Лоуни
Читать онлайн книгу.
Мне часто приходилось отсылать его, чтобы парень вычистил грязь из-под ногтей»[83].
Бёрджесс продолжал интересоваться историей и литературой. В конце первого семестра он был избран в историческое общество Тринити, в которое входило всего двадцать пять самых многообещающих студентов и выпускников. Бёрджесс регулярно посещал этот клуб. Среди прочих членов был Ким Филби, который годом раньше прибыл из Вестминстерской школы, где был стипендиатом. Членство в клубе оказало большое влияние на формирование политических взглядом Бёрджесса.
Вместе с Бёрджессом был избран Джим Лис, бывший шахтер из Ноттингема, выигравший профсоюзную стипендию в Тринити. Этот человек стал его другом на всю жизнь и оказывал на него радикализирующее влияние. Лис окончил школу в четырнадцать лет и был членом маленькой группы бывших шахтеров, которых поддерживал Фонд благосостояния шахтеров – Miners’ Welfare Fund. Этот лысоватый юноша в очках принадлежал к независимой Лейбористской партии. Позднее Бёрджесс признал, что Лис «многому научил его и растревожил совесть». Лис убеждал Бёрджесса: «Ты станешь первым, потому что твоя энергия еще не истощена жизнью, из-за классовых предрассудков экзаменаторов, и потому что ты сюда легко попал и не боишься. Я буду работать вдесятеро больше тебя, но стану только вторым».
Бёрджесс принял это, считая, что Лис знает больше. «Он был заинтересован в истине, а я – в блеске. Я сочинял эпиграммы, а он получал правильные ответы»[84]. Лис оказался прав. В первый же год Бёрджесс получил высший балл на экзамене – единственный из тринадцати историков Тринити.
Жервез Маркхэм, секретарь шекспировского общества Тринити, которое собиралось раз в две недели, чтобы прочитать очередную шекспировскую пьесу, позже писал о Бёрджессе: «Он был толстым, грубым и неопрятным. Мне приходят в голову определения «женоподобный» и «сластолюбец». Я только что посмотрел в словаре значения этих слов и убедился, что они характеризуют его в полной мере[85]. Думаю, он презирал тех из нас, кто играл в традиционные игры и увлекался спортом. Я не могу связать его ни с одним видом физической деятельности на свежем воздухе. Перед моим мысленным взором он предстает сидящим в избыточно роскошной комнате, где пахнет ладаном (или это марихуана?)… Я помню бронзовую фигуру Будды, у которой, благодаря его манипуляциям, дым пошел из пупка. По его мнению, это было смешно, по-моему – отвратительно. Я не припомню, чтобы когда-то разговаривал с ним о политике, но помню, что он проявлял склонность к студентам, симпатизировавшим коммунистам. Но я не могу представить его себе имеющим «высокие идеалы» или трудящимся на благо человечества. Мне кажется, что он – эгоист до мозга костей, пекущийся исключительно о своих сомнительных удовольствиях»[86].
Любовником Бёрджесса в первый год его пребывания в Кембридже был Джек Хантер, американец, который уже год изучал английский в Тринити. Его отцом был голливудский режиссер Т. Хейес Хантер, хотя сам Джек всегда утверждал, что
Интервью с сэром Стивеном Рансименом, 2 августа 1998 г.
Driberg, p. 18.
Возможно, лучше всего его описать как имеющего характеристики обоих полов и одержимого наслаждениями.
Письмо Жервеза Маркхэма автору, 2 октября 1998 г.