Рок умер – а мы живем (сборник). Роман Сенчин
Читать онлайн книгу.
Та издала особенно жуткий стон, вроде бы даже попыталась сопротивляться – под кожей задвигались какие-то живые ниточки. Но тут же снова обмякла.
– Поехали. – Твёрдо ставя ноги, посапывая, водитель стал спускаться.
В дверном проёме возникла новая сложность – идти так, как по лестнице, не было места. Но всё же удержали, миновали благополучно. А там ещё ступенька и стоящие наготове высокие носилки. Чащин с молодым человеком опустили старуху на них.
– Ох-ха-а, – выпрямился водитель, поиграл торсом. – Молодец, бабуля, даже не намочила. – И подмигнул ей: – Ниче, ещё поживём, всех их помучаем. А?
Носилки закатили внутрь белой с красной полосой на боку «Газели».
– Ну вот, – врачиха облегчённо вздохнула. – Слава богу.
– Табуретку там… отнесите, – попросил полустарик. – Оставьте у двери. А то ведь… – Полез вслед за носилками.
Не дожидаясь благодарности и новых просьб, Чащин побежал домой… Позже, вспоминая, с чего началась кутерьма, неразбериха, он определил именно этот вечер: неожиданно, среди, казалось бы, непоколебимой, с запланированными развлечениями, заранее известными тяжёлыми днями, размеренности жизнь вдруг угрожающе вильнула. И пошли заносы, юз, пробуксовки, бешеная тряска, опасность перевернуться и слететь под откос.
5
Проснулся от холода. Нет, телу было тепло, даже жарко под толстым, непривычно мягким одеялом, а лицо окоченело, ноздри щекотал мёртвый, недомашний воздух.
Не открывая глаз, Чащин натянул одеяло на голову, поджал ноги и почувствовал себя защищённей, уютней. Но сон не возвращался, крепла, становилась острее тревога: «Почему холодно? Форточка, что ли, открылась? Отопление отключили?» И он осторожно выпутался из одеяла.
В комнате было не по-московски темно, даже окно не различалось, но в прихожей горел свет, и Чащин услышал доносившийся оттуда негромкий, но звонковатый треск. Так трещит под лезвием топора отщипленная, просохшая лучина. Этот звук он слышал давным-давно, в детстве, и сейчас испугался.
Сел, уже не обращая внимания на холод; под ним пискнула сетка железной кровати. «У меня же диван»… И воздух был необычный – смесь странных, забытых, но родных запахов.
– Что ж это за зима-то такая, – услышал он беззлобное, покорное стариковское ворчание, – морозит и морозит. И угля осталось – не знаю, назавтре наскребу, нет.
– Пускай поморозит… Весна, значит, будет дружней, – так же покорно отозвался другой голос, одышливый, идущий с усилием, но громко. – Затопляй давай, изба промёрзла… вода вот ещё в системе схватится…
– Не дай бог!
Зашуршала сминаемая бумага, что-то скрипнуло, поскребло. Потом, Чащину показалось, оглушительно, чиркнула спичка.
– Заслонку-то отодвинь! Счас задымишь тут всё.
Дрожа, сам не понимая, от страха или от холода, Чащин поднялся, завернулся в огромное и тяжёлое одеяло и по ледяному полу босиком быстро вышел на свет.
Это оказалась не прихожая, а кухня в избе у бабы и деды. И он увидел высокого худого деду, стоящего у белёной печки, и бабу, большую, полную, в бордовом шерстяном