Принцессы немецкие – судьбы русские. Инна Соболева
Читать онлайн книгу.
на редкость легкая и в то же время исполненная величайшего благородства, приятный тембр голоса, смех, столь же веселый, сколь и нрав ее, позволявший ей с легкостью переходить от самых резвых, по-детски беззаботных игр – к шифровальному столику, требующему напряжения физического… Глядя на нее, забываешь, что есть на свете Сибирь.
Стесненное положение, в каком она жила с того времени, что вышла замуж, а также отсутствие общества, хоть сколько-нибудь соответствующего ее развитию, пристрастили ее к чтению. Она многое знала. Она умела приветить, но и нащупать слабое место собеседника. Уже тогда, завоевывая всеобщую любовь, она торила себе дорогу к трону, занимаемому ею теперь с такой славой.
Достаточно было нескольких встреч, чтобы между молодыми людьми вспыхнула любовь. Первая. Для нее – наверняка. Он уверял, что и для него тоже (впрочем, он-то ее не разлюбит никогда). Как ей было с ним интересно! Можно было говорить обо всем, о самых сложных философских материях, и он – понимал. Их взгляды на мир совпадали, а если не совпадали, как увлекательно было спорить, доказывать свою правоту! Она с раздражением (больше – на себя) вспоминала свой недавний роман с Салтыковым. С тем говорить было совершенно не о чем, разве что обсуждать придворные сплетни. А теперь! Какое это было прекрасное совпадение взаимопонимания и страсти. Она впервые в жизни чувствовала себя счастливой.
Правда, трудно сказать, знала ли она об особой миссии, которую возложили на ее возлюбленного его родственники, самые могущественные в то время в Польше вельможи, братья Чарторийские (в других, достаточно широко принятых транскрипциях, – Чарторыйские или Чарторыжские). Воспользовавшись пребыванием племянника при северном дворе, они поручили начинающему дипломату защищать интересы Польши, как они их понимали. А суть их политики состояла в отказе от традиционных связей с республиканской Францией и установлении «сердечного согласия» с враждебной Россией. Это превосходно согласовывалось с целями, которые преследовала английская дипломатия. Так что любовь любовью, но забывать о политических интересах двух держав Понятовскому не позволили бы ни родственники, ни английский посланник. Понимала ли Екатерина, что невольно служит источником информации? А если понимала, обсуждала ли с ним только то, что считала возможным и нужным довести до сведения иностранцев? Думаю, именно так она и поступала. А вот омрачало ли это ее чувство к Станиславу Августу? В ее «Записках» об этом ни слова.
Эта любовная история достойна романа в духе старшего Дюма. Здесь и тайные встречи, и зашифрованные имена, и переодевания, и побеги, и погони, и ночные прогулки по опасному, темному городу, и международные политические интриги, заложниками которых становились влюбленные. Но Екатерина – уже не наивная девочка, которая не видела греха в открытом кокетстве, за которым не стояло ничего предосудительного. Жизнь ее научила скрывать все, что она хотела скрыть. И она вела себя так, что долго никто не мог ничего заподозрить.