Двое и одна. Григорий Марк
Читать онлайн книгу.
ночам. Для нее это продолжение моего «преступного» прошлого… которое и привело к моей «эмоциональной тупости». Выражение это она раскопала в том же всеведущем Интернете и любила повторять последнее время. Все понимаю, но не способен ничего чувствовать. Защитная реакция. Стихи, по ее понятиям, к «чувствам» отношения не имели. Недавно «эмоциональная тупость» переросла в «эмоциональную невменяемость». Как видно, ее уже она изобрела сама… Совсем чужая женщина… Ей нужны только ее собственные переживания. И это никогда не изменится. Он должен был понять еще до женитьбы.
Никаких политических взглядов у нее никогда не было. Она выросла в семье доцента кафедры научного атеизма. Работа у него была простой, оплачивалась хорошо и оставляла много времени для воспитания дочери. (В те дни преподавание зла не достигало нынешних высот. Требовалось лишь овладеть в полном объеме марксистко-ленинским мировоззрением и на все каверзные вопросы говорить про осознанную необходимость.) Помню, с каким вызовом она в первый раз, в самом начале нашего медового месяца, рассказала про его работу. И сразу же добавила, что уважает его, «несмотря ни на что». Про мать она ничего не говорила. Один раз только упомянула вскользь, что она заведывала антикварным магазином. Я даже присвистнул: антикварный магазин, да еще на Невском! Как видно, моя жена была сильно привязана к своим родителям. А меня существование преподавателей научного атеизма и заведующих антикварными магазинами мало интересовало. Сделал несколько неудачных попыток ее расспросить и больше к этому не возвращался.
Если бы мы с моей будущей женой встречались тогда в Ленинграде, и эти благополучные советские граждане узнали, что меня уже пару лет таскают в Большой Дом, я бы стал для них прокаженным. И уж к дочке своей точно бы не подпустили.
– Я знаю, что ты сейчас подумал, – презрительно произнесла она, глядя мне в лицо. Голос ее приобрел какой-то красно-багровый оттенок. Голос крови. Она ходила по комнате, и короткие фразы падали на каменный пол то в одном, то в другом углу. – Мама была заведующей, а не спекулянткой! В нашем доме очень культурные люди бывали. Писатели, музыканты. Как ты думаешь, почему я вдруг воккалом – на этом слове она торжественно вытянула губы и удвоила внутреннее «к» – начала заниматься? У нас Нани Брегвадзе в гостях однажды была! Мама оставила для нее какую-то необыкновенную люстру, она просила. И я для нее пела! Она потом сказала маме, что у меня необычный голос и я просто обязана идти учиться в консерваторию.
Хорошо вижу эту полную девочку, которой придется стать моей женой, стоящую с раскрытым ртом и с правой рукой на овальной спинке антикварного стула. Склонил лысую голову и вдохновенно копошится толстыми белыми пальцами в оскаленной пасти рояля аккомпанирующий отец-атеист. Мелькает слоновая кость тусклых клавиш. Водянистые глаза, увеличенные толстыми очками, подняты к потолку. Возле него на круглом столике непременные канделябры. Благородная патина старины, отсветы свечей в черной крышке открытого