Графиня быстро взяла в руки бразды правления над особняком и вскоре ввела свои порядки. Теперь челяди и прислуге запрещалось начинать работу в восемь утра. Отныне все должны были начинать работу с десяти утра. Это объяснялось тем, что графиня очень чутко спит, и не может выспаться, когда слуги начинают работу. Иза долго ругалась. Мол, и так за день ничего не успеваем, а тут ещё и вставать позже надо. Хотя недовольна была только Иза. Маиз, Тереза, Мерам, и Сельм с Клайфом радовались возможности поспать.

      Цветы леди Мелинда не любила. То ли не терпела их запахов, то ли она решила, что те затмевают её красоту.

      Да, графиня была, бесспорно, прекрасна. Но Элрион видела, что эта красота была мёртвой. Так красивы, обычно были, драгоценные камни. Они были прекрасны, восхищали, но, увы, были мертвы.

      Вот с кем более близко стала общаться графиня, так это с астрологом Экрином. Тот ходил и распушал хвост павлином, злорадствуя и насмехаясь.

      Какие секреты были у него с госпожой, никто не знал. Но каким-то чувством Элрион уловила, что теперь ей житья не будет. Если Экрин снова будет приказывать идти в чащи за луноцветом, то придётся идти, иначе могут высечь.

      –О чём задумалась внучка?– тихо спросил Мерам.

      Они сидели в кухне, было уже поздно. Но Элрион не хотела спать. Мерам заметил, как она задумчиво смотрит в огонь.

      –Я…боюсь.

      –Пресветлые боги, да чего же?

      –Графиня…она спелась с Экрином. Боюсь, мне это боком может выйти, Мерам.

      Но старый охотник усмехнулась в бороду.

      –Не бери в голову внучка. Экрин без неё ничего не значит. Он угоден ей, пока ей нравятся его предсказания.

      Элрион хмуро кивнула и пожелала старому охотнику доброй ночи.

      Камин догорел быстро. Эл нехотя поднялась со стула и направилась в свою комнатку. В основном прислуга спала в двух комнатах: в одной женщины, в другой мужчины. Но Элрион уговорила Изу отдать ей старый чердак над комнатой прислуги. Там девушка обставила всё так, как ей хотелось, хотя богатство её было небольшим: два стула, небольшой шкафчик с узорами, кровать, табурет и зеркало над ним. Вот, пожалуй, и всё, чем могла гордиться Элрион.

      На подоконнике маленького окошка горела свечка, а с той стороны окна на свет билась большая ночная бабочка.

      Эл сняла сапоги и старый камзол. Она не стала одевать ночную рубашку, думая, что уже врядли заснёт.

      Потушив