Фамильная реликвия. Анатолий Жаренов
Читать онлайн книгу.
чтобы задать несколько вопросов, не имеющих отношения к искусству, и не ждал никаких сюрпризов, называя Вите фамилию Астахова. Не ждал, и поэтому чуть-чуть растерялся, когда он швырнул сигарету под столик…
Он швырнул сигарету, а у меня в голове что-то взорвалось, и я надолго провалился в мягкую ватную темноту…
Когда я открыл глаза, то увидел расчерченное в крупную клетку голубое майское небо. В голове не меньше сотни гномиков стучали молоточками по звонким наковальням, и я вынужден был опять закрыть глаза. Открыв их через минуту, я вновь увидел клетчатое небо.
Оно мне кое о чем напомнило…
Попытка поднять голову и оглядеться не удалась: гномики, засевшие в башке, сразу осатанели. Я подтянул ставшее непомерно тяжелым тело к стене, оперся на нее спиной. Сидеть так было неудобно, но встать на ноги не хватало сил.
Наконец гномики немного притихли. Только в затылке осталась тупая ноющая боль, да по шее ползло что-то липкое и теплое. Я уже знал – что. Справа от меня на полу виднелось красное пятно. Некоторое время я тупо созерцал его, потом перевел взгляд на столик.
Альбома там не было.
Я подтянулся повыше и, цепляясь руками за стену, встал на ноги. Голова кружилась, но на ногах я почувствовал себя увереннее, хоть и не понимал, на кой черт эта уверенность мне сейчас нужна. Вторичного нападения вряд ли можно было ожидать, все плохое, что могло случиться со мной в этом доме, уже случилось. Меня еще никогда так жестоко не били по голове. Это чертовски неприятно, когда тебя ни с того ни с сего лупят по голове. Но еще неприятнее сознавать, что ты что-то прошляпил. Пока я знал только одно: я прошляпил человека за дверью.
Над головой назойливо ныла муха. Я прогнал ее, и она улетела к опрокинутому мольберту и уселась почистить крылышки на щеку девицы с винтом.
«Спроси ее»…
Да, Зыкин, не ждал ты сюрпризов и трагических глаз…
Я постоял с минуту, прислушиваясь к тишине и соображая, что делать дальше. Машинально открыл дверь, ведущую в дом. О Вите я в этот момент не думал. А он был тут, совсем рядом. Несостоявшийся Пикассо лежал навзничь посреди комнаты, служившей, вероятно, гостиной, – лежал, раскинув руки и разметав русые локоны по желтому полу. Увидев его, я даже не удивился. Гномики, бесновавшиеся в голове, не позволяли мне ни удивляться, ни вообще оценивать происходящее. Я постоял в тупом недоумении, потом опустился на колени. Подцепил руку Вити у запястья. Пульса не было. Заглянув ему в глаза, я понял, что дело дрянь, что Витя уже пересек ту границу, около которой я только что побывал.
Оставив Витю, я вышел на крыльцо. Улочка выглядела пустынной. В пыли, на самой дороге, нежились куры, разомлевшие от жары. В доме напротив шла стройка. На таких тихих окраинных улочках всегда кто-нибудь строится. Люди, обитающие на окраинах, сплошь и рядом не удовлетворены своим жилищным положением, их раздирают желания жить шире, и они то и дело хватаются за топоры и пилы, чтобы раздвинуть стены родовых или благоприобретенных