Теперь моя тоска по умершему отцу в глазах всех выглядела еще более реалистично. Да и сама я больше не улыбалась, смотрясь в зеркало. Я даже есть толком не могла – боялась, что Ральф или, скорее, Мег побывают на кухне и добавят в мою еду какое-нибудь цыганское снадобье, чтобы меня отравить. Я даже от дома боялась отойти и в лучшем случае прогуливалась в розарии, опасаясь, что Ральф может поджидать меня в беседке или у калитки, ведущей в лес. Да и в доме я постоянно испытывала такое напряжение, что в любую секунду могла упасть в обморок; особенно плохо стало с приходом сумрачных дней, свойственных предзимью и началу зимы, когда на окнах почти постоянно были спущены шторы, а на лестнице и в холле царили темные тени. Мне казалось, что Ральфу ничего не стоит там спрятаться и, сколь угодно долго оставаясь незамеченным, ждать, когда я пройду мимо. Я плохо и мало спала по ночам, то и дело просыпалась от собственного крика вся в поту, и мама, обеспокоенная этим, сперва позвала к нам местного аптекаря, а потом пригласила и лондонского хирурга. Они пичкали меня какими-то микстурами, чтобы заставить меня спать, но чем глубже был мой сон, тем страшнее сны, что мне являлись. И все три или четыре месяца этого холодного и невыносимо тяжелого времени года я чувствовала себя пойманным в ловушку диким зверьком, которого дни и ночи напролет терзает безумный страх.

      Но судьба все же смилостивилась надо мной; мое чересчур разыгравшееся воображение, истерзанное паническим ужасом, несколько поутихло, в голове прояснилось, и мне все чаще стала являться мысль о том, что за эти несколько месяцев ничего особенного так и не случилось. Пребывая во власти постоянного страха и ожидая самого худшего, я как-то пропустила эту самую главную, спасительную точку: пока что со мной ничего не случилось. И никому не было известно, что моему отцу помогли упасть с коня, а потом убили ударом дубинки, точно жалкого кролика. Никому не было известно, что по моей вине Ральф угодил в ловушку, где в качестве наживки было предательство, и кровь из его красивых стройных ног, перебитых зубьями капкана, обильно оросила нашу землю и впиталась в нее. Оба эти события