Куда уходит кумуткан. Евгений Рудашевский
Читать онлайн книгу.
крупу, обломки печенья и над чем-то злобно хихикают.
Когда молитвы становились особенно громкими, когда Никита в хмельном беспамятстве начинал мотать головой, дёргать руками, Максим убегал из дома. Прятался в сарае. Знал, что в таком состоянии эмчи-лама может выпороть его ремнём или линейкой. Они были хуже крапивы. В сарае было холодно, но Максим проводил там всю ночь. Прижимался к берёзовой поленнице, укрывался куском брезента. Представлял, что лежит в подземной каморке, куда не добраться ни человеку, ни дикому зверю.
Рассказы о порке и ночёвках в сарае ужаснули маму. Максим говорил о них с воодушевлением и удивился, заметив, что мама плачет. Через неделю они вернулись в Иркутск.
Несмотря ни на что, мама по-прежнему дружила с Никитой. Когда Максим заболел воспалением лёгких, она обратилась именно к нему. Это и возмутило дедушку. Максим глотал горькие настойки и слушал, как они ругаются в соседней комнате.
Первое время после возвращения из Улан-Удэ Ирина Викторовна с сыном жила у отца, в микрорайоне Солнечный. Устроившись администратором в приют, она с Максимом переехала в съёмную комнату на Лисихе. Но вскоре они опять вернулись в Солнечный – мама сошлась с новым мужчиной. Им стал Жигжи́т, отец Аюны.
– Опять двадцать пять, – вздохнула бабушка, узнав об этом.
Дедушка только махнул рукой. Устал спорить с дочерью о её мужчинах. Он был наслышан о Жигжите – шама́не из древнего бурятского рода, всю жизнь прожившем на берегу Байкала, а теперь переселившемся в Иркутск.
Обратиться к тибетскому врачу посоветовал именно Жигжит. Он хорошо знал Никиту и доверял ему. Собственно, Никита в своё время познакомил его с мамой Максима.
Жигжит тоже был врачом, но брался лечить только сложные заболевания. Говорил Максиму, что в болезнях человека виноваты злые духи – они мстят ему за грехи или пакостят из обыкновенной вредности.
– Духов нужно задобрить. Сделать им подношение или накормить кровью барашка, тогда они отступят, – говорил Жигжит, а Максим, затаившись, слушал.
Называть его «папой» он не захотел. Но Жигжит был явно лучше предыдущих отцов: тихий, крапивой не порол, на маму не кричал и всегда пах чабрецом.
Долгие споры закончились тем, что Максима положили в больницу. Виктор Степанович позаботился о том, чтобы его внук лежал в отдельной палате. В итоге Максим скучал все десять дней – прислушивался к тому, как в общей палате смеются другие дети, ждал болезненных уколов и читал буддийские книжки, которые ему приносила мама.
К Новому году он окончательно выздоровел, и последние споры стихли. Началась подготовка к празднику. Приехали тётя Таня и бабушка Дулма. Нужно было плести из бумаги гирлянды, вить из ваты снежинки, развешивать игрушки на ёлке. На кухне просеивали черёмуховую муку для торта. Пахло багульником и смородиной. Бабушка достала из шкафа «НЗ» – «неприкосновенный запас», хранившийся для особого случая, – банку с вареньем из жимолости. Все вместе лепили пельмени. Максиму по бурятской традиции