К счастью, в отличие от переломов и травм, дурное настроение отлично залечивается таким препаратом, как дружба. Поэтому Еан несказанно обрадовался, обнаружив наутро, что в палату сквозь кордон из медсестры и санитарки прорывается небольшого роста паренек с огненно-рыжей всклокоченной шевелюрой. Человек повернулся, и, да – ошибка исключалась, он видел перед собой того самого веснушчатого Бруно, о котором говорил Стефан. Невысокий субтильный очкарик, украшенный густо усеявшими нос и щеки веснушками, тем не менее умудрился покорить обаянием обеих барышень, ибо они смеясь удалились, беспрепятственно его пропустив.

      – Привет, бомбила! И долго собираешься прохлаждаться? Что я, один, по-твоему, буду дамам ручки целовать?

      Поток позитива, идущий от рыжего, едва не сносил с ног. «О, это то, что надо», – обрадовался Еан и, затаив дыхание, приготовился слушать.

      – Привет, Рыжий! Долговато ты что-то добирался.

      – Ага, долговато! К тебе даже мать родную не пускали, не то что всяких рыжих!

      – Это она сказала, что ко мне можно?

      – Ну да! Я же с ней каждый день перезванивался. Агнешка уже ревновать начала. Женщины – одно слово. – Парень улыбнулся, широко разведя в стороны руки.

      – Так долго еще ты тут?

      – Вообще-то долго. У меня позвонки пока еще сломаны.

      – Да ладно! Врачи говорят, ты тут волшебным образом поправляешься, – типа, они сами понять не могут, как это делается. Но, я так понимаю, они просто тебя не знают – ты же у нас супермен, всегда добиваешься, чего хочешь. Николь-то приехала уже?

      – Нет, не приехала. И не приедет. – Стефан протянул письмо, так и оставленное на прикроватном столике. – Вот, читай.

      – Ну сука она! – Рыжий парень не церемонился в выражениях. – И что? Что ты хочешь, чтобы я сделал?

      Он, похоже, вполне мог прямо сейчас ломануться – то ли чтобы привезти эту самую Николь, то ли отправиться и высказать ей все, что подобало случаю. Этот парень нравился Еану все больше и больше.

      – Я хочу, чтобы ты ничего с ней не делал. Пусть живет как хочет. Мне предатель ни к чему.

      – Ага, понял… – Очкарику, похоже, не требовались дополнительные объяснения. – Кстати, – без всякого перехода продолжил он, – Руди тоже к тебе собирается. Говорит, при первой возможности примчится. Хотя, ты же знаешь, его возможности, в отличие от нас, свободных художников, резко ограничиваются расписанием. Но, по крайней мере, привет он тебе точно передавал.

      – Отлично. Я тоже соскучился.

      Больной на кровати наконец-то ожил настолько, что смог протянуть руку гостю, немедленно схватившемуся за нее