Практическая антимагия. Степан Кайманов
Читать онлайн книгу.
стражникам, как и прежде, прикатить на тележке бадью с горячей водой.
В одной руке Блам держал мои черные, аккуратно свернутые одежды, от которых пахло свежестью, в другой – серые остроносые невысокие сапоги, сияющие чистотой. Добрые сапоги – легкие и прочные; благодаря череде мелких дырочек в них не жарко даже летом.
Тюремщик кивнул стражникам, а сам, поставив сапоги, разложил мои скромные одежды: тонкую рубаху с короткими рукавами и просторные штаны с карманами.
Как только бадью установили на пол, я скинул жесткую, дурно пахнущую хламиду, забросил ее в угол и с превеликим удовольствием залез в горячую воду. От блаженства на миг прикрыл глаза.
– Помыть, побрить и подстричь, – приказал Блам и, вынув из кармана сероватый кусочек шорка, протянул его мне. – Ты про просьбу-то мою…
– Не волнуйся. Добра не забываю, – успокоил его я, и он покинул темницу, оставив меня на милость седовласого цирюльника и рыжебородого знахаря.
Чудесно. Я провел ладонью по гладко выбритому подбородку, вдохнул запах свежей рубахи и опустился на лавку, чувствуя, как чистые длинные волосы щекочут шею. Посмотрел в окно: темнело. Царица-ночь загоняла жителей в дома, красила барарские земли в серые цвета и готовилась бросить в небо щедрую горсть голубых холодных огней. К этому времени я уже дочитал книгу, успел сосчитать количество камней во всех стенах, а также количество трещин на потолке, и от безделья и мук ожидания готов был перегрызть прутья решетки и завыть волком.
Гонец прибыл поздним вечером. И стоило его почуять, как отодрать меня от дверной решетки не смогла бы, наверное, вся королевская армия. Я прилип к ней, словно голодная пиявка к коже, с наслаждением всасывая незнакомые звуки.
В глубине тюрьмы слышались позвякивание кольчужки и твердые шаги. Не нужно было быть пророком, чтобы понять, кто бодро шагал по древним барарским коридорам и так же бодро ступал по старым ступеням многочисленных лестниц. Достаточно было уметь размышлять и обладать хорошим слухом. Ко мне, на последний этаж, взбирался явно не тюремщик.
За год, проведенный тут в тоске, тревоге и безделье, я научился читать звуки почти как текст. И ни разу не слышал подобных. Кто сидит в Бараре? Смутьяны, насильники, убийцы и конокрады – одним словом, смертники, которых решили помучить перед тем, как вздернуть; те, по чью душу никогда не прискачет королевский гонец с приказом о помиловании. Выходит, и нечего ему тут делать, кроме как меня освобождать.
Летом тюремщики никогда не носят доспехи – попробуй в них день за днем, ночь за ночью походить-побродить мимо нагретых солнцем барарских камней. Тут и без того от жары можно сойти с ума, тем более, когда рядом шумит океан, а поплескаться в нем – не судьба. Да и в другое время года доспехи тоже ни к чему: подниматься в них раз за разом по высоким барарским лестницам, наверное, пытка. Они, тюремщики, и так ползают по коридору полудохлыми мухами, и чеканить им шаг незачем, в отличие от бравого