На лавочке узенькой дряхлые бабки

      В пальтишках и в ботах, в платочках и в шапках…

      Мне вслед обернулись – а как же иначе?

      Откуда, к кому? Есть, о ком посудачить.

      Там ясень столетний ссутулился криво.

      Там бабушка с дедушкой всё ещё живы.

      Там лампа в прихожей годами не тухнет,

      Там газ подвывает в колонке на кухне.

      Несёт от реки холодком неуютно.

      Вон мостик горбатый над Яузой мутной,

      Заборы, кусты, заводская управа…

      Куда же мне дальше? Налево? Направо?

      В знакомых местах не найду себе места.

      Как сыростью тянет из старых подъездов!

      Дверями сквозняк где-то хлопает хлёстко.

      Разбито окно и на крыше – берёзки.

      Бегу, старой улицы не узнавая,

      И рвёт тишину громкий скрежет трамвая.

      Вдоль старой казармы, тяжёлый, небыстрый

      Трамвай громыхает, и сыплются искры.

      Догнать, на ходу прицепиться к вагону,

      Уехать, уехать от мороков сонных.

      А створки дверей так беспомощно узки…

      Куда ты, вожатый? Лефортово? Курский?

      «Кого ты забыл здесь? Куда тебе надо?

      Ты знаешь, ты местный» – смеётся вожатый.

      Смеётся вожатый, а мне не до смеха.

      От сна к пробужденью уехать. Уехать.