Песен не слышно – не то настроение,

      Чаще всё ругань да плач…

      Точит бесстыдство подсевшее зрение,

      Залпом, как воду, первач…

      Братья родные славяне и ссоримся!

      Будь же ты проклят, Майдан!

      Тяжко на сердце, с супружницей молимся,

      С кумом – гудим вдрабадан.

      Нынче ж всё бросил и прочь за околицу,

      Лугом заторил лыжню…

      Рябчика может какого иль горлицу

      Взяв приторочу к ремню.

      Кинул в котомку колбаски да хлебушка,

      Соли щепоть, кофеёк…

      Много ль мне надо, мужик-чай, не девушка,

      За реку путь недалёк.

      К речке спустился, над прорубью парится

      Дядька крещенский мороз…

      Крепок чертяка с того и не старится,

      А коль попрёт, так в разнос!

      Но мне не страшен – знакомец с младенчества,

      Крёстный, уж это как есть!

      Что без Мороза родное Отечество?

      Сила в нём – пришлым не снесть!

      Хруст под ногой – задушевная музыка,

      Синь плещет в край небосвод…

      Это Сибирь, и не сыщешь тут цуцика

      Теплолюбивых пород.

      За реку согра лежит между сопками,

      Думаю – дай загляну.

      Часто там летом знакомыми тропками

      Я бередил тишину.

      Въехал с разбега в болотинку белую,

      В мех разодетый кочкарь.

      Брал тут по осени ягоду спелую,

      Лося, в минувший январь.

      Вот оно царствие белой метелицы,

      Тут она козни плетёт,

      Жаром отсюда, за-ради безделицы

      Путникам по лицу жжёт.

      Выше поднялся к берёзкам, из хвороста

      Мелкий костёр запалил,

      И захрустели о чём-то в полголоса

      Сучья, дымок повалил.

      Сел на валежину, начал трапезничать,

      С термоса пью кофеёк,

      С левого боку сорока посплетничать

      Облюбовала пенёк.

      Видно подмёрзла, коль близко так щемится,

      Холод ей не по нутру.

      Может считает, возьмёт и поделится

      Хлебушком. Нет, так сопру!

      Кинул колбаски, – Что ж кушай, никчёмная,

      С сирых я дань не беру.

      Как поживаешь? По прежнему тёмная?

      Топай поближе к костру…

      Поговорили, за жизнь посудачили,

      Хлеб ей остатний скормил.

      С час с ней мы эдак неспешно чудачили,

      Тут и костёр отдымил.

      – Ну, прощевай, пестрокрылая кумушка,

      Небо уж кличет зорю.

      Время вертаться до дому, до любушки,

      Время спешить ко двору.

      Шёл не спеша, сам с собою беседовал,

      Прошлую жизнь вспоминал…

      Лишь у реки спохватился, посетовал —

      Я ж с плеч ружья не снимал!

      Горе-охотник пустой ворочается,

      Только лишь ноги побил!

      Зряшно