Скользкая рыба детства. Валерий Петков
Читать онлайн книгу.
Я чувствовал вину, вслух ничего не говорил, лишь молча и трусливо пытался убедить себя, что бидончик – не мой.
Зимой мы бегали на лыжах по краю леса. Был виден пристывший, неуютный пляж, перекат шумел укоризненно, не замерзала речка на быстрине, и я всякий раз досадовал на себя за то, что осенью за бидоном ходил Шурка, а не я. Никак меня это не отпускало.
Значит, прав был Шурка. Это меня злило, потому что возразить было нечего.
Мы учились в одной школе, я заходил за Шуркой перед занятиями.
Он оказался умелым и хватким, на уроках труда его хвалили, но вот с русским языком была беда. Деревенский говор мешал правильному написанию, и грамматика хромала.
– Тебе легче сделать, чем запомнить, что надо писать не «тубаретка», а «табуретка», – отчитывала его старейший педагог школы, учительница русского языка Ангелина Петровна.
У меня же всё было наоборот. Я сходу мог не вспомнить правило, но писал практически без ошибок. Такой вот, вроде ниоткуда – «абсолютный» слух.
С Шуркой мы заключили соглашение: он делает за меня табуретки, вытачивает напильником из квадратной болванки бесполезные молотки, а я пишу за него сочинения.
С этими рукописными опытами почерк я испортил на всю жизнь. Надо было за то же время успеть накатать в два раза больше! И не просто текст, а добротное, полноценное сочинение, грамотно и на определённую тему.
Некоторые хитросплетения слов в моем сочинении потом никто не мог распутать и перевести на русский язык, даже я сам, а Шурка половину урока красиво «срисовывал» мой текст.
У Шурки всё было строго на своих местах, в коробочках, промаркировано, а почерк – каллиграфический. Вообще он был необыкновенно аккуратен. Как будто не в деревне родился.
В итоге я получал 5/4, а он – 5/5.
Меня оценки не огорчали. Даже был какой-то необъяснимый кураж – успею вовремя или нет? И ни разу Шурку не подвёл.
Всё было сообразно – мне нравилось сочинять, а ему – делать руками.
Зима была суровая, несколько раз выпадало короткое, как зимний день, счастье – отменяли в школе занятия.
Мне нравилась тихая, улыбчивая Зина и я всё время проводил у Галкиных. Беленькая, подсвеченная невесомым ореолом волос, сидела она напротив окна, смотрела в учебник, опустив глаза, чему-то легонько улыбалась и краснела вдруг.
Первая, «телячья» влюблённость, когда за счастье – просто лизнуть руку и долго не засыпать, волнуясь и улыбаясь наедине, вспоминая важные мелочи.
Весна налетела наскоком, снег исчез скоро. Мы начали говорить о каникулах, Шурка с Зиной должны были уехать на всё лето к родне, в деревню, меня увозили далеко – на юг.
Нам не хотелось расставаться. Но нас не спрашивали.
Тёплый апрель. Припекает, дремотная лень, и уроки в тягость. Трава зелёная встрепенулась. В школу – во вторую смену. День располовинен бестолково расписанием. Среда.
Возле дома Галкиных столпились соседи. Военный пенсионер Саночкин, в трофейных кожаных штанах от немецкого танкового комбинезона.