В ту ночь Федору приснился сон. Ему приснилась Ира, жена Эдика. Они с ней лежали на траве, на берегу широкой реки. С той стороны реки был город. Ира лежала на куртке Федора. Федор лежал рядом. Он гладил ее длинные волосы, руку, целовал шею. Они о чем-то разговаривали, разговаривали долго, сквозь весь сон. "А это моя дочка" – вдруг сказала Ира, и Федор тут же увидел маленькую красивую девочку, сидевшую рядом. Девочке было лет 5. Она была похожа на маму.

      Федор проснулся. Было темно. Осознав, что это всего лишь сон Федор попытался зажечь свет, но так и не нашел выключатель. Федор разглядел в полумраке силуэт бутылки и стакана. Медленно, но верно, на ощупь он поймал бутылку и опрокинул в почти невидимый стакан с десяток "бульков". Потом поднес стакан ко рту и несколькими глотками проглотил содержимое. Тут Федору стало по-настоящему плохо. Он опять стал искать источник света и опять не нашел. Желание поздороваться ртом с внутренностями прошло. Федор упал на подушку, стал думать принять или не принять еще. За этими мыслями он и уснул… Федора разбудил шепот в самое ухо. Федор открыл глаза. Вокруг никого не было. Шепот был из сна. Уже светало. 6-7 часов утра. Было тихо. Федор нашел на тумбочке непонятно откуда взявшуюся ручку и написал на чем-то бумажном, то, что ему прошептали на ухо. После чего Федор перевернулся на другой бок и опять уснул. Когда Федор в очередной раз проснулся, было уже светло и шумно. Рядом с кроватью на стуле сидел Эдик.

      – Доброе утро, – сказал он, увидев, что Федор открыл глаза. – Это ты писал?

      Эдик показал на красный листочек. Федор утвердительно кивнул головой. Это был его почерк.

      – Не озвучишь ли написанное, а то я могу перепутать буквы – сказал Эдик и сунул в руку Федору бумажку, на которой было накарябано несколько строчек. Федор уткнулся в свои каракули.

      – «26 июня 1830 года перестали писать эссе» – прочитал вслух Федор. – Это мне кто-то во сне шепнул – добавил он в объяснение.

      Эдик улыбнулся.

      – Понятно. Скорей всего это то, что нужно, – сказал Эдик. – Не возражаешь, если я пришью листочек к делу?

      – Не возражаю.

      Эдик, подмигнув Федору, вышел из комнаты, захватив с собой бумажку. Федор вернулся в горизонтальное положение, но ему уже не спалось. Он вспомнил, что ему приснилась Ира. Рассказывать про этот сон явно не стоило. За стеной зажужжала дрель. Соседи стали что-то сверлить. Надо было вставать. Федор поднялся и уткнулся в свое отражение. На Федора смотрело нечто заплывшее и совершенно не очаровательное. Федор отвернулся и стал одеваться. Голова побаливала. Ни бутылки с текилой, ни коробки с соком на тумбочке уже не было. Это было крайне некстати. Федор глубокомысленно сматерившись, вышел в коридор. В коридоре было сумрачно. Только откуда-то издалека мурлыкала музыка. Федор