Тихо в избе.

                              Баба Поля давно на погосте.

      Серою поступью

                              тронулись в утро кусты.

      За поворотом

                              стучат командорскою тростью.

      Тихий скулеж

                              из соседской звучит темноты.

      Пса кличут Фустом.

                              Он дрожит от соседского стука.

      Страшно, кобель?

                              Так ползи же к хозяйским ногам.

      Как мне знакомы

                              холодные руки испуга,

      Лихо глядеться

                              в пустые глазницы векам.

      Страшно, кобель.

                              Ты сегодня вдвойне одинокий:

      Не разделю

                              я твоих инфернальных скорбей.

      Теплится весть

                              на последнем безумном пороге.

      Катится жизнь,

                              как священный жучок-скарабей.

      Бабушка Поля приходит,

                              садится на лавку,

      Пальцем маячит, сквозит, улыбается мне.

      И все глазами, лицом —

                              про святую булавку,

      И все про деда,

                              чей профиль висит на стене.

      Я посажу ту булавку

                             в горшок на оконце,

      Охрой полью,

                              купоросом и горькой сурьмой,

      Может быть, вырастет

                              синего неба иконка

      С той, золотою по краю,

                              чеканной басмой.