Ее голос столь отчетливо прозвучал у меня в голове, словно я сама произнесла что-то вслух. Меня пробила дрожь… и тут же охватило нестерпимое желание снова написать Искательнице, извиниться, сказать, что это всего лишь глупые сны. Объяснить, что я еще не проснулась, попросить не обращать внимания на сонный бред.

      Чужое желание. Я выключила компьютер.

      «Ненавижу тебя», – прорычал голос в моей голове.

      – Тогда, может, тебе стоит уйти, – выпалила я. От звука моего голоса, отвечающего ей вслух, меня снова пробрала дрожь.

      Она впервые с самого внедрения заговорила со мной.

      Она совершенно точно становилась сильнее. Как и сны.

      Завтра мне все равно придется посетить моего Утешителя. При этой мысли мои глаза наполнились слезами досады и унижения.

      Я вернулась в постель, накрыла лицо подушкой и постаралась ни о чем не думать.

      Глава 5

      Безутешность

      – Приветствую вас, Странница! Располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

      Я стояла на пороге кабинета Утешительницы, не решаясь войти.

      Она улыбнулась – едва заметное движение уголков губ. За долгие месяцы я научилась понимать выражения человеческих лиц, различать едва заметное подергивание и сокращение мускулов. Утешительницу явно позабавило мое нежелание войти, и в то же время она была разочарована тем, что моя скованность так и не прошла.

      Обреченно вздохнув, я шагнула в небольшую, ярко оформленную комнату и заняла свое обычное место – подальше от нее, в красном кресле.

      Она сжала губы.

      Чтобы не встречаться с ней взглядом, я уставилась в открытое окно, разглядывая плывущие по небу облака. Воздух в комнате был со слабым привкусом океанской соли.

      – Итак, Странница. Давненько вы ко мне не заглядывали.

      Я виновато на нее посмотрела.

      – Я вам написала насчет прошлой встречи. Нужно было позаниматься с одним студентом…

      – Да, я знаю. – Она снова едва заметно улыбается. – Я получила ваше письмо.

      Для своего возраста она была привлекательной – с человеческой точки зрения. Седина ей шла: собранные в свободный хвост длинные пряди не пепельно-серые, а белоснежные. И я еще ни у кого не встречала такого интересного изумрудного цвета глаз.

      – Простите, – сказала я. Кажется, она ждала ответа.

      – Все нормально, я вас понимаю. Вам нелегко сюда приходить. Вы искренне жалеете, что возникла подобная необходимость, и напуганы, потому что с вами это происходит впервые.

      Я разглядывала паркет.

      – Да, Утешительница.

      – Я же просила вас называть меня Кэти.

      – Да… Кэти.

      Она усмехнулась.

      – Что,