6.00. «Подъём!» – раздался в утренней тиши казармы зычный бас, но молодые уже привыкли к этой команде, и она не вызывала у них того чувства ужаса, как вначале. Конечно, очутиться вместо жарких объятий с девушкой в казарме во время утреннего подъёма, это не одно и то же, но деваться некуда.

      И Ванька привычно облачался в форму вместе со всеми. Его ещё обуревали те сладостные чувства, полученные во сне, и он улыбался им.

      – Шо, Иван, сон дюже гарный приснился? Небось, с дивчиной целовался, али бабёнку тискал, – от глазастого Цапро ничего не утаишь, всё-то он видит, всё понимает, подмигивая товарищам при этом.

      Ванька лишь рукой махнул, чего уж там скрывать.

      – А мне усё якая-то ерунда снится, проснусь, ничого не помню, – обиженно пробасил Приходько, рыся к выходу, на зарядку. За ним со смешками поспевали другие курсанты, не дай бог опоздать на построение. Сержант шкуру снимет, с утра он обычно зол, как чёрт.

      После зарядки, означающей разминку и бег на три километра, заправка постелей, помывка, построение на утреннюю поверку, радующий бесхитростную солдатскую душу завтрак, перекур с приведением себя в порядок, всё строго по распорядку дня.

      Но вот все эти «премудрости» остались позади во времени и пространстве, а курсантский взвод походным маршем в колонне по двое, и во главе с сержантом Удальцовым вышагивает по бетонке к манящему своей неизвестностью «выгону».

      Осенний месяц октябрь в разгаре. С утра свежий с морозцем воздух бодрит и радует душу, укрепляет шаг в строю, заряжает оптимизмом, но вдруг какая-то посторонняя