Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89». Вадим Ярмолинец
Читать онлайн книгу.
работу товароведа. С Мишей меня связывали две вещи. Первая – когда-то он был моим одноклассником, вторая – по воскресеньям мы вместе ходили на сходняк в парк Шевченко. Там мы меняли пластинки с той самой музыкой, которую мое комсомольско-кагэбэшное начальство считало идеологически вредной. В рабочем столе у меня лежал список западных групп и исполнителей, слушание которых грозило подорвать устои советской власти. Составитель, некая Пряжинская, поработала над списком плохо. Я бы сгруппировал исполнителей в соответствии с их антисоветской специализацией, а у нее все шло вперемешку. А может, она просто нервничала. Скажем Nazareth и Black Sabbath совместно пропагандировали насилие, садизм и религиозное мракобесие, но находились в разных концах списка. Pink Floyd, извращавший внешнюю политику СССР, отстоял на большом расстоянии от антисоветского Chengez Khan, который, в свою очередь, был оторван от насаждавших миф о советской военной угрозе Talkingheads. 10CC, которые, на мой взгляд, грешили только тем, что сильно смахивали на Beatles, оказались, ни много ни мало, неофашистами. Объяснимым было только соседство уличенного в эротизме Рода Стюарта с Тиной Тернер и Донной Саммер, которые просто занимались сексом. Внаглую. От имени гомосексуалистов выступали Canned Heat. Согласно этому списку секс приравнивался к неофашизму и антикоммунизму. Короче говоря, все представленные в нем, и особенно группа Canned Heat, были редкими в своем роде пидарасами. Как сказал бы один наш бывший генсек.
Если бы эта Пряжинская не привлекала своим исследованием внимание общественности к этим группам, никаких означенных в них пороков никто бы и не заметил. Лучшей и при этом совершенно естественной защитой от этой неофашистской секс-чумы было тотальное незнание нашей молодежью английского языка. Слушали ритм, мелодию, голос. О содержании судили по редким понятным словам, по интонации. Но кому это было объяснять? Этой Пряжинской? Я бы, кстати, мог. Я бы мог порекомендовать этой дубине из красного дерева взять словарик и перевести первую песню Whole Lotta Love со второго Зеппелина.
Way, way down inside,
I’m gonna give you my love,
I’m gonna give you every inch of my love!
Поняла бы она с первого раза и без подсказки, о каких любовных дюймах шла речь? В Lemon Song тоже были неплохие строки:
Squeeze me baby, till the juice runs down my leg.
The way you squeeze my lemon, I’m gonna fall right out of bed.
Если бы она попросила помочь ей с переводом, я бы ей это сделал в стихах. Для большей доступности:
Дави сильней, подруга, пока не брызнет по ногам!
Когда ты давишь мой лимон, могу упасть я под диван!
Или – за диван. И лучше не лимон, а банан. Тогда бы лучше рифмовалось: не дави на банан – упаду за диван! Иногда я думал: что спасло «Зеппелин» или, скажем, «Перпл» от этих гонений? Самым простым объяснением было то, что за этими кампаниями идеологической бдительности стояли люди, которые не знали предмета. Получив команду: «Взять!», они вцепились в то, что оказалось на виду. Но я также допускал, что где-то в глубине наших идеологических органов мог сидеть какой-то Вася, который лично любил Зеппелин и уберег