Стрелки на церковных часах показывали без четверти десять. Луну закрывали серебряные облака, ночь принесла прохладу. Танцующих окружал густой запах жареного мяса, скрипки визжали, концертино выдавало ритм, пары танцевали, а зрители хлопали им и подбадривали. Кто-то в вихре движений, в лихорадке удовольствия вопил, как шотландский горец.

      – Ты куда, Шон?

      – Скоро вернусь.

      – Но куда ты?

      – Ты правда хочешь, чтобы я сказал?

      – А, понимаю. Но не уходи надолго.

      – Потанцуй с Карлом.

      – Нет, я дождусь тебя. Пожалуйста, Шон, возвращайся быстрей. У нас осталось так мало времени.

      Шон выскользнул за кольцо фургонов. Держась в древесной тени, он обогнул магазин Пая, бегом преодолел переулок, перепрыгнул через канаву и сквозь проволочную изгородь пробрался на плантацию. Здесь было темно и тихо, как она и сказала; сухая листва шуршала под ногами, треснула ветка. В темноте что-то торопливо пробежало на маленьких ножках. В животе у Шона дрогнуло – нервы, это всего лишь кролик. Он подошел к ограде и поискал дыру; пропустил ее, повернул назад, нашел и через нее пролез в сад. Стоя спиной к стене растительности, подождал. Деревья в лунном свете казались серыми, внизу – черными. За ними он видел крышу дома. Конечно, она придет. Ведь он велел.

      Часы на церкви прозвонили час, потом четверть часа. Проклятие, рассердился Шон.

      Он прошел через сад, из осторожности держась в тени. В одном из боковых окон горел свет, на траву ложился светлый прямоугольник.

      Шон осторожно обошел дом.

      Она стояла у окна, у нее за спиной горела лампа. Лицо оставалось темным, но свет сзади превратил волосы в сверкающий ореол. Она оперлась на подоконник, в ее позе было желание. Он видел сквозь платье очертания ее плеч.

      Шон свистнул – негромко, так, чтобы услышала только она, – и девушка вздрогнула. Еще секунду она смотрела в окно, потом медленно, с сожалением покачала головой. Потом задернула занавеску, и сквозь нее Шон увидел, как передвинулась ее тень. Лампа погасла.

      Шон пошел назад через сад и плантацию. Он дрожал от гнева. Из переулка он услышал музыку на площади и ускорил шаг. Повернул за угол и увидел огни и движение.

      – Сопливая дуреха! – произнес он вслух, все еще испытывая гнев, но и что-то еще. Страсть? Уважение?

      – Где ты был? Я жду целый час! – Собственница Энн.

      – За горами, за долами.

      – Не смешно! Шон Кортни, где ты был?

      – Хочешь потанцевать?

      – Нет.

      – Ладно, не будем.

      Карл и другие стояли у ям с углями. Шон направился к ним.

      – Шон, Шон, прости. – Кающаяся Энн. – Мне нравится танцевать. Давай потанцуем.

      Они танцевали, толкаясь среди других плясунов, но оба молчали,