У неба нет соленых слез,

      Они достались человеку,

      Теперь отныне и до века

      Он соль земли в себе несет

      Он плачет горечью вселенской

      И ищет смысл бытия,

      Из глины слепленный отменно

      И обожженный на углях.

      Здесь тишина не прячется – она давно живет

      В полуруинах монастырской плоти.

      Прислушайтесь, чуть слышно безмолвие поет

      Псаломный текст в старинном переплете.

      На середине лета, когда измарь дрожит

      И солнце киселем трясется на закате,

      Мой путь уединенный всей радостью спешит

      Туда, где глас молебный пред временем                                                                 в расплате…

      Где ладан галилейский с полынной горечью,

      Дымком струясь, кривится в оконной белизне,

      Монах согбенно-кроткий, восставши со свечою,

      «Прокимен, глас четвертый», – взывает в тишине…

      Когда срываются мгновенья

      И в пропасть падают стремглав,

      На помощь к ним приходит гений…

      С молниеносностью орла.

      Он не дает осколкам сгинуть

      И превращает в зеркала,

      Чтоб сохранить в них мир единым…

      От завершенья до «сперва»

      Восстановить в обратном ходе

      Разлет сорвавшихся монад…

      О, познающие!

      Природой отведены вам все права…

      Говорят, что Неизвестность —

      Это самое плохое.

      Только я себе позволю

      В этот раз напомнить вам:

      Неизвестность – мать Надежды,

      Может, даже это Софья,

      Неизведанная мудрость,

      Постучавшаяся к нам.

      Слышал я, что и Неясность

      Многим тоже нежеланна.

      Но слегка поправлю я вас,

      Уточнение внеся,

      Что Неясность – тетя Веры,

      Второй дочери Софии,

      Значит, исключить колено

      В рассуждениях нельзя.

      А теперь внесем поправку

      В антологию любви:

      Еще раз взгляните выше,

      В рассуждения мои

      Неизвестность не подходит

      Для Любви, как ни крути…

      И Неясность тоже спорна

      В применении к Любви

      Остается допущеньем

      Взять и догмы превозмочь,

      Видно, просто у Софии

      Неродная третья дочь

      Значит, маленькая Люба

      Присносущна априори,

      И не стоит больше думать,

      А тем более что – спорить