Весна, стоящая у двери

      незапертой,

      всё не решается войти.

      Но мы-то знаем, что иного быть пути

      не может. Мы друг в друга верим.

      Прильну к окну, и по нему

      скользнут, едва стекла касаясь,

      с карниза капли так, чтобы казалось,

      что кто-то сверху вдруг пустил слезу.

      И обернувшись, встав к окну спиной,

      поймаю взгляд: любимый, нежный, твой.

      Она решила всех свести с ума.

      И, выложив немного фотографий,

      красуется: любуется сама

      и ждет на «стену» новых эпитафий

      любви, не разделенной пополам,

      как Ливия и Муаммар Каддафи.

      И, вкупе с беспримерной красотой,

      затмит любую множеством талантов.

      Поверь мне, не пройдешь ты мимо той,

      которая средь шпилек, кружев, бантов

      умеет просто быть самой собой,

      хоть в пригороде, хоть под бой курантов.

      Не верь, дитя, словам поэта!

      Его слова – всего лишь звук,

      тебе послышавшийся где-то.

      Поверь, поэт не лучший друг.

      Ты молода, умна, красива,

      на мир взираешь с высоты.

      Ты для поэта некий символ

      добра, любви и чистоты.

      А он искатель вечных истин.

      И вникнуть в жизнь его трудней,

      чем в детектив Агаты Кристи.

      Запутан ход ночей и дней.

      Послушай стих его украдкой.

      По нраву если – запиши.

      Не отдавай лишь без остатка

      ему младой своей души.

      Временами

      возникает чудесная связь между нами.

      Мы меняем места и меняемся с кем-то местами.

      Память переполняется, и не хватает объема.

      Даже если в себе наши чувства внезапно убьем мы —

      уверяю, что красок в душе нашей меньше не станет.

      Перед сном ты, наверно, не раз уж считала до ста. Нет?

      Я сорвался, решив, что, конечно же, стоит приехать.

      А потом, поразмыслив, я понял: ничем, кроме радости, смеха

      на подобный безумный поступок и я не ответил бы.

      Но не суть. Несмотря на дожди, день приятен и светел был.

      Черный кофе и черная ночь… Нет, добавь-ка мне сливки.

      Я не против иметь драгоценных металлов слитки.

      Если тучи убрать, мы увидим с тобою закат и рассвет алый…

      На сегодня достаточно. Впрочем, и целого мира мало.

      Не хмурьтесь, милая, и бросьте сигарету.

      Я очень рад, что Вам понравились стихи,

      но это, право, мука – жизнь прожить с поэтом.

      Я не атлет. Я не заканчивал МАРХИ,

      МГИМО иль ГИТИС, МГУ иль что похлеще.

      И у меня нет ничего, чтоб привлекло

      таких, как Вы, безумно интересных женщин.

      И я привык смотреть на мир через стекло.

      Да, Вы мне нравитесь, и в этом нет секрета.

      Но стоит ли тревожиться по пустякам?

      Простите, мадемуазель: а сколько лет Вам?

      Я так и знал… Да, я невежлив. Да, я хам.

      Эх, раз уж я пошел ва-банк, тогда продолжу.

      У Вас, должно быть, есть какой-нибудь архив,

      где информация о тех, кто подороже.

      Еще не поздно мне замаливать грехи?

      От Ваших взглядов у меня мороз по коже.

      Я не знаток, но Вы, по-моему, пьяны.

      Ну что же, милая, давайте подытожим:

      я не хочу быть виноватым без вины.

      Я не хочу играть в любовь забавы ради,

      тем паче – тешить самолюбие свое

      иль Ваше. Если б я родился в Ленинграде,

      я б руки клал и на приклад, и на цевье.

      Звонили Вам? Должно быть, это был Ваш витязь.

      Он обязательно Вас сводит в ГУМ и ЦУМ.

      Прошу Вас, милая, не плачьте, не сердитесь.

      Не хмурьтесь, милая. Вам это не к лицу.

      «Любовь»? На что она похожа?

      Напоминает