Пережив в воскресенье похмелье, к понедельнику я была уже молодцом. Натягивала узкую юбку, наносила боевую раскраску, и эти латы держали меня, не давая рассыпаться, до субботы. Если я не успевала расписать выходные до минуты – тем хуже для меня. Потому что рецепт сумасшествия очень прост…

      Самым невыносимым было то, что я ничего не могла поделать с той агонией ожидания, в которую превратилась моя жизнь. Я только надеялась, что вот-вот что-то произойдет и разрушит ее, но ничего не происходило. Все было, как было, только он исчез. Пустое пространство во мне замерзло и превратилось в кусок льда, и этот лед вжился в меня, пророс ледяными когтями-щупальцами в руки и ноги, он не таял во сне и не растворялся в алкоголе, я чувствовала его медленное шевеление, его призрачную жизнь. (Постоянными упражнениями я постигала искусство безумия в тонкостях.) Я почувствовала этот ледяной кол, когда почти перестала его ждать и почти поверила в то, что он меня бросил. Он ушел, мой дремлющий дракон, мое чудо-чудовище, он оставил мне только воспоминания, только лед и ужас внутри. Все эти месяцы, когда мы ругались, мирились и любили, я, оказывается, строила песочные замки из словечек, улыбок и взглядов. Фокусник ушел, и рухнул, погребая меня отнюдь не воздушной громадой, целый мир.