«Товарищ Керенский»: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа» (март – июнь 1917 года). Борис Колоницкий
Читать онлайн книгу.
конкурирующих проектов культурной памяти не стало в 1917 году главным фронтом политического противостояния, но в многочисленных конфликтах относительно памятных мест и мест памяти проявлялись разные аспекты борьбы за власть. В то же время роль инициатора соответствующего проекта могла быть важным – подтверждающим авторитет – ресурсом для политиков и администраторов, военачальников и членов всевозможных комитетов. Вырабатывая свою политику памяти, они опирались на развитую политическую культуру революционного подполья, имевшую давнюю традицию прославления, сакрализации своих героев и мучеников. Во время революции некоторые пропагандистские тексты, созданные ранее, переиздавались (немало соответствующих брошюр было опубликовано в 1905–1907 годах), после свержения монархии появлялись и новые биографии[273]. Особенно активно действовали в этом отношении социалисты-революционеры, прославлявшие в 1917 году своих товарищей по партии, известных террористов[274]. Статус «борцов за свободу» приобретали и другие деятели русской истории; так, А. Н. Радищев и ранее уже именовался первым русским борцом за свободу[275]. В других случаях первыми борцами за свободу называли декабристов[276].
Создание культа «борцов за свободу» соответствовало и общественным запросам, что оказало воздействие на развитие массовой культуры. Показательно, например, появление новых кинематографических лент «Бабушка русской революции (Мученица за свободу)» (фильм о Е. К. Брешко-Брешковской), «Борцы за свободу», «Солнце свободы (Слава борцам за свободу)», «Смерть лейтенанта Шмидта» и др.[277] Память о «борцах за свободу» была востребована в то время зрителем, читателем, потребителем, и это создавало фон для реализации проектов политики памяти.
Нередко необходимость похорон участников революции приводила к появлению новых символов и ритуалов, при этом использовалась революционная традиция. Вследствие захоронений и перезахоронений противников «старого режима», в результате других символических действий менялась культурно-политическая топография населенных пунктов, что влияло и на ритуалы революционных торжеств, и на сценарии политических акций. Городские политические пространства перекодировались, появлялись новые места политической сакрализации. Процесс формирования местных культов «борцов за свободу» использовался разными политическими силами – революционное прошлое было важным ресурсом в борьбе за власть. Некоторые местные акции такого рода приобретали общенациональное значение. Революционные власти Севастополя послали специальную экспедицию, которой удалось найти останки лейтенанта П. П. Шмидта и других участников восстания 1905 года. В торжественной обстановке перезахоронение «борцов за свободу» было совершено в Севастополе. Важную роль в этой церемонии играл командующий Черноморским флотом адмирал А. В. Колчак, который первым шел за гробом «борца
Великая русская революция в очерках и картинах. М., 1917 [Вып. 4: 80-е годы; Борцы за свободу; Летопись революции]; Борцы за свободу (Биографии революционеров, казнивших Александра II). М., 1917; Борцы за свободу: [Сборник]. Пг., [1917];
В серии «Первые борцы за свободу» вышла брошюра: Декабрист Михаил Сергеевич Лунин: Очерк его биографии, его завещание, письма из ссылки и политические статьи. Пг., 1917.
Сине-фоно. 1917. № 11–12. С. 26–27, 35, 97; Прибой. Гельсингфорс, 1917. 6 августа; Великий Кинемо: Каталог сохранившихся игровых фильмов России, 1908–1919. М., 2002. С. 364, 370.