Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике (сборник). Сборник статей
Читать онлайн книгу.
(ibid.: 170 [там же: 181]). На фоне того, что – разовьем эту метафору – геометры встречаются в повседневной жизни общества скорее в виде исключения, а гимнасты в виде правила, становится отчетливо понятно, какое значение имеет логика практики. В той мере, в какой социальные действия имеют в первую очередь практическую релевантность (или, иными словами: они порождаются и понимаются практически, прежде чем в них теоретически вникают, анализируют их и интерпретируют), дело заключается в том, чтобы познать их в их актуальных (“в пылу боя”) и ситуативных (“не сходя с места”) сложностях, срочностях, необходимостях, удобствах и – не в последнюю очередь – противоречивостях. А как раз это и блокируют генерализирующие (синоптические, аналогические, синхронизирующие и проч.) формы тотализации[16]. Только если удается увидеть социальные действия в их практическом, привязанном к телу смысле, а не как конкретные реализации общих объяснений и теоретических схем, – например, когда временные процессы определяются по своей “длительности”[17], а пространственные отношения как “геометрическая практика”[18], – раскрывается их практическая логика, которая оказывается совсем не похожей на “логику логики” (ibid.: 157 [там же: 167 – “нелогичная логика”]).
Таким образом, вместо внешней, якобы независимой исходной позиции, взгляд из которой только и превращает те или иные социальные феномены, которые были описаны, в объекты, и вместо уничтожения дистанции за счет практического участия Бурдье предлагает рассматривать социальные практики – такие как жесты, привычки, действия или суждения – в качестве выражений практического смысла, не поддающиеся ни объективистскому, ни субъективистскому растворению. Поэтому праксеологический подход означает интерес прежде всего к взаимосвязям между видами телесного поведения, формами практического понимания, специфичными для каждого данного поля условиями и культурными смысловыми паттернами. Тем самым отвергаются все социально – и культурно-теоретические подходы, в которых структуры и практики интерпретируются независимо друг от друга, и поэтому не случайно связь между обоими полюсами стоит в центре концепции габитуса, разработанной Бурдье.
Понятие габитуса помогает лучше объяснить суть праксеологического подхода постольку, поскольку в нем видны взаимосвязи между позициями, занимаемыми акторами в социальном пространстве, и специфичными для этих акторов типами поведения и стилями жизни. В отличие от структуралистских подходов, в которых взаимосвязи между паттернами социального порядка и паттернами индивидуальных действий односторонне интерпретируются в пользу предзаданных общественных структур, а также в отличие от теорий из области социальной феноменологии, в которых “осмысленное устройство социального мира”[19] объясняется интенциональными актами понимания, Бурдье располагает габитус как бы между структурами и действиями, порядками
Об историческом развитии и значении этих “форм тотализации” см. Foucault 1974: 82 – 113.
По поводу такого применения этого понятия ср. Bourdieu 1993: 149 [Бурдье 2001: 149]. Там же дается следующее пояснение: “Практика разворачивается во времени и обладает всеми соответствующими характеристиками, такими как необратимость, которая разрушается при синхронизации. Ее временная структура, т. е. ее ритм, темп и особенно направленность, основополагающая и для практического чувства […]” (Bourdieu 1993: 171 [Бурдье 2001: 158]).
Чтобы пояснить эту мысль Бурдье, Лоик Вакан использует пример из области спорта: “Футбольное поле для футболиста, находящегося в игре, – не “объект”, т. е. не умозрительная целевая точка, допускающая бесконечное разнообразие взглядов с разных углов зрения и утверждающая за собой одинаковую ценность во всех своих внешних трансформациях. Поле пересечено силовыми линиями (“боковыми линиями”, линиями “штрафной площади”), расчленено на сегменты (например, “пустые зоны” между игроками), которые заставляют играть совершенно определенным образом, провоцируют и поддерживают этот определенный способ игры как бы помимо ведома игрока. Поле не дано ему, оно присутствует в качестве имманентной целевой точки его практических интенций; футболист включает его в свое тело и, например, чувствует направление “гола” точно так же непосредственно, как вертикаль и горизонталь собственного тела. […] Каждый маневр, выполняемый игроком, изменяет угол зрения на поле и проводит по нему новые силовые линии, в рамках которых затем, со своей стороны, происходят и осуществляются действия, вновь изменяя феноменальное поле” (Bourdieu/Wacquant 1996: 42–43).
Намек на соответствующее заглавие работы Альфреда Шюца (Schütz 1974).