я помню с рожденья,

      что чёрные метки —

      всего лишь ступеньки,

      ведущие к звёздам,

      что птицу погубят

      роскошные клетки,

      что все разлетятся

      однажды по гнёздам…

      но горько сознанье,

      что Бог в одиночку

      за нас – за обоих —

      последнюю точку…

      Мой маленький мальчик, лгун!

      Семь Лун я ждала, семь Лун,

      Чтоб выдался звёздный день,

      Когда удалится в тень

      Владыка Смертей – Плутон,

      Венера взойдёт на трон,

      А с Солнцем – на дом седьмой —

      Сыграет Юпитер мой…

      Но ты восклицаешь: «Бред!

      Какой-то парад планет…

      Ты видела? – час – восьмой!

      Пора и тебе – домой…»

      Случится новая Луна,

      Чужой мне дом,

      Я буду до смерти пьяна

      Не им – трудом.

      Не слышать криков в час седьмой

      Из барских губ, —

      Забыть, как милый был со мной

      Нещадно груб…

      Сгорев дотла, на миг умру,

      Очнусь и – вверх,

      Взойти мне Солнышком к утру —

      Светить для всех…

      Но жизнь – Любовь… Впущу Весну

      В наш старый дом, —

      Пройдём сквозь новую Луну

      Мы с ним вдвоём…

      задержись у дверей,

           дыма нет без огня,

      я ждала столько дней

           только этого дня,

      на часы не смотри,

           не смотри мне в глаза, —

      слишком много, о чём

           поспешат рассказать,

      как во сне помечтай —

           помечтай наяву,

      эту тысячу дней

           сновиденьем живу,

      говори чепуху,

           разгораясь внутри,

      я уже не делю

           комплименты на три,

      прижимаюсь к груди

           без стенаний и слёз,

      не считая в уме

           неподаренных роз,

      сто печатей сорвёшь,

           засверкает гроза,

      не смотри на часы,

           не смотри мне в глаза,

      я черчу на спине

           знаки дерзкой любви,

      эту тысячу дней

           ты всё знал и не ври,

      маски сброшены с лиц,

           поплывут за бортом,

      прочитав пару строк,

           отложи на потом,

      эта тысяча дней

           и мгновенье одно

      канут в память души

           эпизодом кино,

      и под звуки