Охотники за каучуком. Луи Буссенар
Читать онлайн книгу.
разве вы хотите моей смерти? Ведь здесь кишмя кишат гимноты!
– Трусишка!
– Будь это там, в нашем Марони, я бы ничего не сказал. Вот посмотрите, как наш рулевой тапуй[5] пожимает плечами и с видимым беспокойством и тревогой вдыхает в себя воздух с моря!
– Ну, а ты, Пиражиба, нырнешь наконец хоть для того, чтобы доказать, что ты достоин своего имени? (Пиражиба означает рыбий плавник на языке тупи).
Но молодой индеец остался неподвижен, как статуя из красного порфира, и не ответил ни слова.
Легкая краска залила лицо человека, командующего судном с Амазонки, но он сдержался.
– Я дам тебе горсть табака… связку сушеной рыбы… и дамижан (большую бутыль) тафии!
Слово «тафия» производит на индейца магическое действие, словно какой-то талисман: он мгновенно выходит из своего столбняка.
– Эста бом (это хорошо)! – говорит он по-португальски своим красивым гортанным голосом, не прибавив ни слова, перекидывает ногу через борт, хватается за канат и, кинувшись головой вниз, мгновенно исчезает под водой.
Вскоре он снова появляется на поверхности и на наречии, на котором говорят все индейцы тропической полосы Южной Америки, говорит:
– Негр сказал правду: якорь зацепился между разветвлениями громадного железного дерева!
– Ну, так что же?
– И сам мой сородич Табира (Железная Рука) не мог бы высвободить его!
– Ну, я вижу, что на вас нечего рассчитывать. Все вы трусы и лентяи… постараюсь обойтись без вас, раз вы не понимаете, что ваша непреодолимая леность может привести всех нас к гибели. И чем дольше мы будем откладывать, тем труднее будет освободить якорь!
Действительно, прилив быстро надвигался. Со всех сторон, кружась и вертясь, нахлынули обломки деревьев и растительные отбросы, уносимые течением Амазонки на целых сорок километров в море и возвращающиеся обратным течением; громадные, с корнем вырванные деревья, подмытые водой, влачащие за собой свой тяжелый убор цепких лиан, целые мели тростника, огромные корни, похожие на панцирь черепахи или крокодила, колоссальные неподвижные листья, блестящие, как лакированные подносы или металлические щиты, цветы, издающие странный запах, не то аромат, не то яд.
Рассвело разом, внезапно как-то всплыло вдруг солнце, пылающее, как раскаленный шар, как огонь в кузнице, над деревьями, косматые вершины которых образуют вдали сплошную стену зелени. Гуарибы, или ревуны прервали свой отвратительный рев; белые цапли перламутровыми пятнами испещряли бледную зелень корнепусков. Розовые ибисы и фламинго весело купались в солнечных лучах; деканы целыми стаями поднялись в воздух; одинокие желтобрюхие конкромы погружали свои длинные клювы между корнями корнепусков, отыскивая себе утреннюю поживу.
Но молодой человек на судне, вероятно, хорошо знакомый с этой картиной, не удостаивал ее внимания: его заботила участь маленького судна.
Этот молодой человек был чистокровный белый, в расцвете сил и лет, то есть тридцати двух или тридцати четырех, брюнет, с черными глазами, смуглым
Тапуй – цивилизованный индеец с низовьев Амазонки.