Путешествие из Петербурга в Нью-Йорк. Шесть персонажей в поисках автора: Барышников, Бродский, Довлатов, Шемякин и Соловьев с Клепиковой. Владимир Соловьев
Читать онлайн книгу.
путем отторжения и остракизма и называю поименно ее коллег по поэтическому цеху во главе с застрельщиком травли Женей Рейном, который извел, доконал Таню. Евгений Лесин пишет теперь про ТБ:
И если б тогда вас не съели одни,
Сегодня бы точно убили другие.
Пусть так и будет: они – и мы. Это если хронологически, но сюжетно, путем рокировки, согласно драйву книги: мы – и они. Одно из пробных названий книги о них, которая потом распалась на две вышеназванные типа складня: «Младший современник» – это я по отношению к Евтушенко, Ахмадулиной, Окуджаве, Высоцкому и прочим. Не только по возрасту, но и по возрасту тоже: сороковники – рожденные в «сороковые, роковые», как определил эти годы один из кирзятников, Дэзик Самойлов. Другой кирзятник Борис Слуцкий, которого Ося ласково называл Борух, да и стихи кропать стал благодаря ему, а Борис Абрамович – один из немногих москвичей, кто держал тогда Бродского за поэта, когда большинство евтушенок (сам Евтушенко – еще одно исключение) вчистую отрицали, сочинил про нас стихотворение. Не поразительно ли – поэтическая дальнозоркость Слуцкого сработала не только на вчерашний день, но и на завтрашний, который он угадал и предсказал в стихотворении, посвященном нам, сороковникам и сороковницам (Елена Клепикова). Стихотворение это про нас так и называется – «Последнее поколение».
Войны у них в памяти нету, война у них только в крови,
в глубинах гемоглобинных, в составе костей нетвердых.
Их вытолкнули на свет божий, скомандовали: «Живи!» —
в сорок втором, в сорок третьем и даже в сорок четвертом.
Они собираются ныне дополучить сполна
все то, что им при рождении недодала война.
Они ничего не помнят, но чувствуют недодачу.
Они ничего не знают, но чувствуют недобор.
Поэтому все им нужно: знание, правда, удача.
Поэтому жесток и краток отрывистый разговор.
Неувязка здесь стиховая, а не семантическая: Бродский – 1940, Довлатов – 1941, Соловьев и Клепикова – 1942, Шемякин – 1943, а Барышников тот и вовсе в этом хронологическом контексте «человек со стороны» – 1948 года рождения. Что с того? Барышников сам подтвердил свою принадлежность к нашему поколению, а не только дань дружбы, сыграв великого поэта в спектакле Алвиса Хераниса «Brodsky/Barishnikov». А как малочисленно было наше поколение – странно, что мы были вообще: помню, как наш десятый класс «А» слили с десятым классом «Б» – единственный, который у нас в школе остался без литеры. И главное – на нашем поколении занавес опустился и на авансцену выкатился конферанс/перформанс. Бродский говорил: за мною не дует. То же самое мог сказать каждый из нас, что не исключает отдельных штучных и раритетных вспышек в последующих поколениях, которые говорят по-русски на незнакомом мне языке – странно, что мы еще понимаем друг друга! – а мой называют доквантовым. «Ах, ну какая там узда, Володя! я ж в совсем другой