Емельян Пугачев. Книга вторая. Вячеслав Шишков
Читать онлайн книгу.
могилушку-то, уляжутся. А будя божья воля, тожно и мне несдобровать.
– Пшел прочь, дура! – крикнул на старика Елагин.
А вот и комендантский, крепко выстроенный одноэтажный каменный дом. Высокое крыльцо с перилами, палисадник, рябина, полосатая будка, часовой с ружьем, полосатый столб, на столбе вестовой, в полпуда, колокол.
– Покорно прошу, многочтимый Иван Карлыч, запросто поужинать у меня да переночевать.
Встретила их печальная Лидия. Ей двадцать третий год, она не высока, с тонкой талией. Серые под густыми бровями глаза на миловидном загорелом лице выразительны и грустны.
Барон Билов тупо взглянул на нее, расшаркался и поцеловал ей руку.
В клетке под потолком высвистывала канарейка, ей откликались из соседней горницы сразу два щегла. Денщик принял от Билова дорожный архалук и трость.
2
Всем елагинским хозяйством заправляла комендантша. Толстенькая, кругленькая, со здоровым румянцем на щеках, она по своим довольно обширным полям и пашням разъезжала верхом на калмыцкой лошадке.
Время позднее, осеннее, а у нее еще овсы не скошены, вконец пересохли, зерно течет. Виной же тому ее супруг – полковник Елагин. Как ни ссорилась с ним, как ни корила его: «Службист неразумный, в генералы, что ли, тянешь?» – он все же на своем поставил и заместо полутораста солдат, нужных для второго сенокоса и прочих полевых работ, отпустил за последний месяц всего сорок человек, да и те – калека на калеке: «Ты, мать, в мои дела не суйся. Орда по степи грабежами промышляет, киргиз-кайсаки, не могу же я крепость обнажить». Вот чем прикрывается, непутевый!
Но сегодня у нее на работе, слава богу, все сто сорок человек.
– Давай, давай, старички!.. Давай, давай, солдатики! – прикрикивая, скачет она на своем коньке по жнивью, подобно воеводе.
Она в длинных мужских сапогах, в короткой юбке, из-под которой выглядывают полосатые шаровары. На голове – солдатская войлочная шляпа.
Старые солдаты вяжут снопы, с трудом разгибают затекшие спины, потягиваются, брюзжат:
– Приморились, матушка. С утренней зари бьемся, а уж скоро солнцу закатиться. Домой пора.
– Ладно, ладно… Выспитесь еще…
– Да ведь через силу-то и конь не потянет. Не молоденькие!
– А ты, капрал, знай подгоняй их, чего слюни-то распустил? А то у меня живо за решетку угодишь! Ну, ну, дружней, – и комендантша скачет к двум молодым казакам, сгребающим сено в копны.
Старики, не слушая окриков капрала, бросают работу, сходятся в кружок, садятся на снопы, закуривают носогрейки.
Глядя на эту странную группу утомленных людей, трудно было признать в них стойких воинов, геройством которых немало восхищался в свое время прусский король Фридрих. Согбенные, с погасшими глазами на морщинистых медно-бурых лицах, с пучками кое-как заправленных волос на затылке, они напоминали собой скорее сельских пономарей, чем боевых солдат.
– Вот, братцы, какова наша служба царская… – ворчат старики, разминая