Две Дианы. Александр Дюма
Читать онлайн книгу.
и Габриэль если и не пришел в себя окончательно, то уже был на пути к этому. Его взгляд, еще блуждающий и бессмысленный, различал теперь лица и вещи. Затем больной научился приподыматься без посторонней помощи, принимать микстуры, которые прописывал ему Нострадамус.
Спустя еще одну неделю Габриэль заговорил. Правда, речь его была бессвязна, но все же понятна и относилась главным образом к событиям его прежней жизни. Поэтому Алоиза вся трепетала, как бы он не выдал свои тайны в присутствии врача.
Ее опасения не были лишены основания, и однажды Габриэль выкрикнул в бреду:
– Они думают, что мое имя виконт д’Эксмес… Нет, нет, берегитесь! Я граф де Монтгомери…
– Граф де Монтгомери? – повторил Нострадамус, пораженный каким-то воспоминанием.
– Тише! – шепнула Алоиза, приложив палец к губам.
Но Габриэль ничего не добавил. Нострадамус ушел, и так как на другой день и в последующие дни он не заговаривал о вырвавшихся у больного словах, то и Алоиза молчала, предпочитая не задерживать внимание врача на этом неожиданном признании.
Между тем Габриэлю становилось все лучше. Он уже узнавал Алоизу и Мартен-Герра; просил то, в чем нуждался; говорил мягким и печальным тоном, позволявшим думать, что рассудок его окончательно прояснился.
Однажды утром, когда он впервые встал с постели, он спросил Алоизу:
– Кормилица, а что война?
– Какая война, монсеньор?
– С Испанией и с Англией.
– Ах, монсеньор, вести о ней приходят печальные. Говорят, испанцы, получив подкрепление от англичан, вторглись в Пикардию. Бои идут по всей границе.
– Тем лучше, – заметил Габриэль.
Алоиза подумала, что он еще бредит. Но на другой день он отчетливо и твердо спросил у нее:
– Я не спросил тебя вчера, вернулся ли из Италии герцог де Гиз?
– Он находится в пути, монсеньор, – ответила, удивившись, Алоиза.
– Хорошо. Какой сегодня день, кормилица?
– Вторник, четвертое августа, монсеньор.
– Седьмого исполнится два месяца, как я лежу на этом одре, – продолжал Габриэль.
– О, значит вы это помните! – встрепенулась Алоиза.
– Да, помню, Алоиза, помню. Но если я ничего не забыл, – грустно заметил он, – то меня, кажется, забыли. Никто не приходил обо мне справляться?
– Что вы, монсеньор! – дрогнувшим голосом ответила Алоиза, с тревогой следя за выражением его лица. – Служанка Жасента дважды в день приходила узнавать, как вы чувствуете себя. Но вот уже две недели – с тех пор, как вы заметно стали поправляться, – она не появлялась.
– Не появлялась!.. И не знаешь почему?
– Знаю. Ее госпожа, как мне сообщила в последний раз Жасента, получила от государя позволение уединиться в монастыре до конца войны.
– Вот как? – произнес Габриэль с мягкой и печальной улыбкой. – Милая Диана!
– О, монсеньор, – воскликнула Алоиза, – вы произнесли это имя! И без содрогания, без обморока. Мэтр Нотрдам ошибся!