Две Дианы. Александр Дюма
Читать онлайн книгу.
это можно легко и быстро, – вставил господин де Монморанси. – Монтгомери жив, герцогиня, но наши люди его связали и обезвредили. Он тяжко оскорбил принца. Однако предать его суду невозможно. Судебное разбирательство такого преступления было бы опаснее самого преступления. С другой стороны, еще менее допустимо, чтобы дофин согласился на поединок с этим негодяем. Каково же ваше мнение на этот счет, герцогиня? Как нам поступить с этим человеком?
Зловещее молчание воцарилось в комнате. Перро затаил дыхание, чтобы лучше расслышать ответ, с которым так медлила герцогиня. По-видимому, госпожа Диана страшилась самой себя и тех слов, которые собиралась произнести.
Но нужно же было в конце концов заговорить, и она произнесла почти твердым голосом:
– Преступление господина Монтгомери называется оскорблением величества. Господин Монморанси, какую налагают кару на виновных в оскорблении величеств?
– Смерть, – ответил коннетабль.
– Так пусть этот человек умрет, – хладнокровно сказала Диана.
Все вздохнули. В комнате снова стало тихо, и лишь после долгого молчания раздался голос Монморанси:
– Вы, герцогиня, действительно не любите и никогда не любили господина де Монтгомери.
– А я теперь еще решительнее возражаю против смерти Монтгомери, – заявил дофин.
– Я тоже, – ответил Монморанси, – но по другим основаниям. Мнение, подсказанное вам великодушием, монсеньор, я поддерживаю из благоразумия. У графа де Монтгомери есть влиятельные друзья и родственники во Франции и в Англии. При дворе, кроме того, известно, что он должен был с нами встретиться здесь этой ночью. Если завтра у нас громогласно потребуют его возвращения, мы не можем предъявить им лишь его труп. Наша знать не желает, чтоб с ней обращались, как с чернью, и убивали ее без всяких церемоний. Поэтому нам нужно ответить примерно так: «Господин де Монтгомери бежал» или: «Господин де Монтгомери ранен и болен». Ну а если нас припрут к стене, что ж поделаешь! На худой конец мы должны иметь возможность вытащить его из тюрьмы и показать клеветникам. Но я надеюсь, что эта предосторожность окажется излишней. Справляться о Монтгомери люди будут завтра и послезавтра. Но через неделю разговоры о нем утихнут, а через месяц вообще прекратятся. Нет людей забывчивее, чем друзья. Итак, я считаю, что преступник не должен ни умереть, ни жить: он должен исчезнуть!
– Да будет так! – сказал дофин. – Пусть он уедет, пусть покинет Францию. У него есть поместья и родственники в Англии, пусть ищет убежища там.
– Ну нет, монсеньор, – ответил Монморанси. – Смерть – слишком большая кара для него, а изгнание – слишком большая роскошь. Не хотите же вы, – и он понизил голос, – чтоб этот человек рассказывал в Англии о том, как поднял на вас руку.
– О, не напоминайте мне об этом! – вскричал дофин, заскрежетав зубами.
– И все же я должен напомнить вам об этом, дабы удержать вас от неразумного поступка. Надо, повторяю, устроить так, чтобы граф – будь он жив или мертв – не мог ничего разгласить. Наши телохранители