Записки археографа. Рудольф Пихоя
Читать онлайн книгу.
Володя Айрапетов с удивлением говорил – по лекциям Вагиной можно прямо к экзаменам готовиться!
На первом курсе надо было писать курсовую работу. Писал по кафедре истории древнего мира и средних веков. Моим первым руководителем была очаровательная юная Маргарита Адольфовна Поляковская. Курсовая была посвящена становлению институтов феодального землевладения на материалах Франции IX в., работа была вполне школьная.
Вторая сессия была откровенно проще первой, удалось сдать её на «отлично». Это обстоятельство избавляло студентов от необходимости собирать справки о доходах родителей (стипендию не отличникам давали, когда в среднем в семье доход был, помнится, меньше 40 рублей на человека), да и повышенная стипендия – не 35 рублей, а целых 42!
Между тем, результатом второго семестра стало то, что П. А. Вагина предложила мне специализироваться у М. Я. Сюзюмова. Михаил Яковлевич на бегу (на бегу – это было его обычное состояние) назвал тему – «Русско-византийские отношения по договорам Руси с Византией 907-911 гг. и 945 г.».
Летом произошли две важных вещи. Во-первых, археологическая практика под Омском. Это было здорово. Удивлял высокий уровень организации экспедиции. В экспедиции было всё – транспорт, палатки, спальники, инвентарь, квалифицированные студенты-старшекурсники, свой фольклор. По опыту своему, опыту археографической экспедиции – знаю, что четыре года (а Владимир Фёдорович Генинг первую свою экспедицию в УрГУ провёл в 1961 г.) – это достаточный срок для создания экспедиции. Но замечу – чёткость, принципы организации полевой работы у Генинга были для меня примером в будущем.
Отдельно – собственно археологические раскопки. Внешне не слишком эффектные, они убедительно (уверяю – для меня более убедительно, чем раскопки античных городов) свидетельствовали об учёной составляющей археологии. Следы прошлого, состояние культурных слоёв оказывались столь же, если не более информативными, чем письменные источники.
К концу экспедиции Генинг поручил мне маленький раскоп, я копал, отслеживая особенности почвы, чертил схемы расположения культурных слоёв. Это было интересно. Но это было не моё.
Второе событие, ставшее для меня очень важным, это работа над курсовой. Летом, набрав книг в университетской библиотеке, я уехал домой, в Северск, и засел за работу. На столе лежали: Повесть временных лет, Хроника Георгия Амартола, Византийская книга эпарха, монографии. Помню удивительное чувство радости, когда удавалось найти новые факты в этой старинной теме. Радовали пустяки – вроде указания-ссылки в договоре 907 г. о прежде бывших договорах между Русью и Византией (то, что на это обратил внимание ещё С. М. Соловьев, я тогда не знал), так и более серьёзные вещи – параллели между нормами Книги эпарха и договорами 907-911 гг., просмотренные в своё время М. В. Левченко, автором специальной монографии по русско-византийским отношениям.
Это был мой первый опыт, первая попытка, когда я почувствовал радость от исследования, которое затягивало,