Здесь, под небом чужим. Валерий Поволяев
Читать онлайн книгу.
предатели всегда хорошо воюют. Гетман Мазепа тоже неплохо воевал.
Эти слова Голика и определили судьбу Полонского. Лицо у Махно сделалось темным, он цапнул рукой за кобуру маузера, висевшую на укороченном ремешке, словно бы проверяя: на месте ли оружие? Оружие было на месте.
– В чью же сторону решил повернуть свою судьбу Полонский?
– В сторону тех, кто выдал ему мандат.
– Мандат ты, Лева, видел? – спросил Махно, хотя можно было и не спрашивать, и без того понятно, что Голик был в курсе всего происходящего. – Ладно, заглянем вечером на гостеприимный огонек… – сумрачно закончил батька и, не попрощавшись с Голиком, ушел.
За ним поспешно двинулся Троян – верный начальник охраны в эти дни не отходил от Махно ни на шаг.
Вечера и ночи в Екатеринославе выпадали тревожные. Света не было. Старые газовые фонари, которые когда-то освещали город, были разбиты, от них не осталось даже осколков, – керосиновые десятилинейки, стоявшие в квартирах, улицы осветить не могли.
То там, то здесь звучали выстрелы.
Идти от отеля «Астория», где Махно жил вместе с Галиной Андреевной, до особняка, облюбованного командиром Железного полка, было недалеко. Думали – проскочат без происшествий, ан нет, не проскочили.
Махно шел впереди, за ним – Семен Каретников, сзади, на почтительном расстоянии, шагом двигался полуэскадрон охраны.
Уже стемнело, земля под ногами была неровной, идти приходилось осторожно.
Батька уже знал, что отравленной будет лишь одна коньячная бутылка, шустовская: их в наборе бутылок будет две, одна, которая подороже, – отравленная, вторая, подешевле, – нет, поэтому Полонский постарается налить батьке напитка из дорогой бутылки. Странно, почему он еще не отравил ни одну из бутылок «монопольки»?
В виски батьке ударил жар.
Положение в Повстанческой армии было сложное – удержаться бы на ногах, как говорится, – свирепствовал тиф, половина армия лежала в сыпняке, вторая половина – сорок тысяч человек – дралась на фронте.
Неожиданно впереди Махно увидел две сгорбленные тени – какие-то люди выносили из помещения – судя по всему, складского – мешки.
– Стой! – выкрикнул батька.
Тени – совсем не бестелесные – затопали ногами по деревянному тротуару.
– Стой! – вторично выкрикнул Махно, схватился за кобуру маузера. Маузер сам очутился у него в руке, батька поспешно оттянул курок и хлобыстнул в темноту, в едва приметно подрагивающий силуэт человека, бегущего с мешком на спине.
За первым выстрелом раздался второй. Рядом громыхнул револьвер Семена Каретникова.
Обе тени завалились на тротуар, задергали ногами. Сзади звонко застучали копыта коней – полуэскадрон охраны перешел на рысь.
– Мародеры! – брезгливо произнес Махно, вспомнил, как сегодня утром к нему приходила заплаканная, ограбленная такими же мародерами женщина – всего лишилась несчастная баба, даже последнего куска сала, засоленного на черный день; когда батька дал