ISBN 978-5-4485-2096-9

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Глава 1. Здесь

      Впервые о Дырке он услышал в детстве, когда остался ночевать у дяди Лекса.

      Лёник тогда мелкий был, восемь лет, и не очень понимал, почему у дяди Лекса, а не дома, с мамой-папой, как всегда.

      – Так безопасней, – говорил папа.

      – Почему?

      – Почему-почему…

      На него смотрели, как на дурачка, и объясняли, как дурачку – медленно и детскими словами: «злые дяди… сделать плохо…» Лёник дурачком не был и поэтому, наверно, ничего не понимал.

      – А вы со мной тоже там будете?

      – У дяди Лекса кроватей не хватит, – отвечала мама.

      – У дяди Лекса полно кроватей, – возражал Лёник, хоть и знал, что зря. Они с родителями говорили на разных языках, в которых были почему-то одинаковые слова.

      Вообще-то он был не против ночевать у дяди Лекса – там красиво, как в аэропорту, и мечи висят, самурайские и всякие, и тигр ещё есть. Чучело, в смысле. Лёник его Жориком прозвал, а почему – и сам не знал. Наверно, потому, что тигры рычат, а «Жорик» – очень рыкучее имя.

      Вот под этим Жориком он и услышал о Дырке. Ему постелили на диване, и Жорик скалился на него сверху, и мог запросто перегрызть Лёнику горло, хоть он и чучело, и Лёник сто раз повторил себе «Жорик – чучело, Жорик – чучело…» И вообще – это же не Шер-Хан какой-нибудь. Это добрый тигр. Добрый Тигр…

      И Лёник прыгал с ним по джунглям, тыкался в тигрячью шерсть дыбом и спрашивал то ли мысленно, то ли вслух – «ты же Добрый Тигр?» – и всё никак не мог этого понять, хоть Жорик-Хан вроде бы и не делал Лёнику плохо…

      Потом он выпрыгнул из джунглей обратно. В этом «обратно» не было ничего, кроме темноты и голосов за стеной.

      – …Никто с ним церемониться не будет. О Дырке забыл?

      – Тихо! Охренел – вслух о таком?

      – А кто слышит?

      – Аввы Дворского сын дрыхнет в соседней комнате…

      – Та ну…

      Голоса стихали, а потом снова возобновлялись, как радио с помехами. Они были и знакомыми, и незнакомыми – каждый был похож на дяди-Лексин, и Лёнику казалось, что много дядь Лексов говорят сами с собой. Поэтому он и думал потом, что ему всё приснилось.

      – …Коту под хвост! Что останется, а? Вот скажи мне – что останется? А? Одна Дырка?

      – Ну что ты за человек-то? Пасть свою перекрести…

      Вначале Лёник решил, что он успел набедокурить и где-то в чужом доме сделал дырку. Или что они нашли эту дырку и подумали на него.

      Но потом понял, что он тут вообще ни при чем. Сон куда-то делся, и Лёник слушал, ничего не понимая и не желая понимать:

      – …Не докопаются. Эт тебе не Дырка.

      – Тихо ты!.. А если они сами?..

      – Та ладно!

      Потом всё исчезло, и дальше уже было утро – в большой и чужой, как аэропорт, дяди-Лексиной комнате. И Жорик скалился на месте.

      И мечи висели, где им надо.

      И мамы с папой не было.

      Папы не было и после. Его забрали в какое-то предварительное, пока Лёник скакал на Жорик-Хане и слушал про Дырку.

      А мама была, заплаканная, как рёва-корова. Она нервно гладила Лёника, и это было неприятно – будто её руки били током. Лёник дергался и хотел удрать, а она всё равно держала его и гладила.

      Точно так же она гладила его и потом, когда папа умер в этом предварительном.

      И Лёник точно так же дергался, но уже не пытался удрать.