Я начинаю повесть эту,

      Уже по-зрелому душа

      Так хочет выразиться свету!

      Я расскажу всё неспеша.

      Когда-то летнею порою

      В вечерних синих небесах

      Луна сияла в чудесах

      Со звёздочкою золотою.

      Везли от дома в интернат

      Девятилетнего Степана,

      Озорника и хулигана, —

      Детей имела много мать,

      У Стёпы было увлеченье

      Футболом, то решила мать

      (И будет ей же облегченьем)

      Степана маленького сдать

      В спортивный интернат. Кристина

      Гнобила всё из всех детей

      Сынишку младшего. И ей

      Его не жалко. Как обидно!

      Так! Стёпу в Харьков привезли.

      Он не хотел от мамы ехать,

      Хоть и не чувствовал потехи,

      Таков суровый реализм!

      Вот он стоит со взглядом кротким.

      И все его тогда слова

      Лишь «мама» выразились чётко.

      И он не вырвался едва

      Из рук чужих. И в чуткой, детской,

      Неопытной душе печаль

      Возникла. Вам, конечно, жаль

      Его! Но он не в плен немецкий

      Попал, хоть в интернате строг

      Порядок. Стёпе дали койку

      С бельём постельным. Был он бойким,

      Дружить со многими не мог.

      И жили, словно по уставу,

      Не встанешь рано – будешь пол

      Мыть. Здесь кормили их на славу!

      Да! Был востребован футбол.

      Куренье было под запретом.

      А как же им без сигарет?

      И не страшил ребят запрет,

      Кормили табаком за это.

      Так от зари и до зари

      Дни в интернате протекали.

      Ребята плохо ночью спали —

      Зудели звонко комары.

      Жизнь, словно острый соус «чили»,

      Воспитывали строго их.

      И здесь футболу их учили.

      Для Стёпы был то лучший миг.

      Одним ненастным синим утром

      К Степану сажень подошёл.

      «Давай вставай! Ты спишь, как вол!» —

      И дал под глаз – и перламутром

      Заплыл глаз. Бедненький Степан

      С кровати бух! Как центрифуга,

      Крутнулась комната. C испугу

      Закрыл лицо. В глазах – туман.

      Он стал вставать, как будто в чумке,

      Изобразили боль уста,

      И руки задрожали, чухнул

      Он к умывальнику и стал

      Глаз промывать отёкший, синий;

      «Ай, – думает Степан, – попал

      В проблемы!» Инвентарь он взял

      И пол с досадою мыл сильной.

      Однажды пареньков двоих

      Заметили за туалетом:

      У каждого по сигарете.

      Попались все! Поймали их.

      Дружки решили, если спросят:

      Курить, мол, будешь? – скажут все,

      Что будут потому, что бросить

      Курить заставят насовсем.

      Спросили первого: «Ты будешь

      Курить еще?» И он кивнул.

      «Ешь сигарету!» – Он глотнул

      Табак. «А ты, Степан, закуришь?»

      – Да! – «Что? Почувствовал взрослей

      Себя?» – Он съел табак. И каждый

      Давился им, а нет – то нажил

      Себе проблем бы от друзей.

      Степану жить здесь надоело.

      Он по родне затосковал.

      Хотел к друзьям. Болело тело.

      Очей