За гвоздями в Европу. Ярослав Полуэктов
Читать онлайн книгу.
это могло произойти технически? Имеется в виду реальный – с разочаровывающей читателя приставкой «псевдо» – трах воображаемых девиц.
– Ведь это невозможно, – может устроить каверзу какой-нибудь излишне дотошный фантастоматериалист, ведь у чудища-юдища Ника три головы и один член на всю компанию! На то он и Трёхголовый. – А что же делали две незанятые сексом головы, когда третья совершала манипуляции с членом? Курили бамбук? Записывали ощущения головы первой? А не мешал ли пусть даже воображаемым девицам прям-таки скажем не вполне эротичный облик партнёра? Или в том мире, где нравами управляют «головные бекарасы», извращения такого рода представляются наивысшем благом: типа ноосферного садо-мазо?
Замечание резонное. Не в бровь, а в глаз, как говорится. На то оно и русская поговорка, а не бритиш-хухры-мухры.
Выходит, что жанру «хождения» придётся поддать постмодернистского парку, и, соответственно, разрушить удобопонятный повествовательный характер произведения.
Автор без помощников-критиков сам не так давно задавался этим метафизикус-конспирологическим вопросом. И кой-какие соображения на сей счёт у него имеются.
А вот задавался ли этим же вопросом графоман Полутуземский, который, как мы знаем, сочинил этого самого Ника Трёхголового?
Так мы знаем точно: нет, не задавался. Ибо в книге на этот вопрос нет даже намёка. Что уж говорить об ответе.
Итак, мы выловили очередной и якобы жирный минус.
Нет и реакции от этого самого книжного романиста-полуграфомана: ни физической, ни этической, ни экзотической, ни рассуждающей. И во сне Полутуземский не разговаривает.
Может, пора уже ввести в стандартную практику героев-писателей разговоры во сне? Тогда бы многие физические, мотивационные и мыслительные процессы выглядели бы пусть двояко (параллельная реальность), но хотя бы были объяснимы.
Тут очевиден некий оксюморон, который, при будущей перфекции, хотелось бы видеть отрегулированным.
Но! Даже и не думайте отвлекать автора на формулирование ответов: причина №1 и единственная такая: должна же существовать хоть какая-нибудь прилично замаскированная внутрикнижная тайна!
Видимо так оно и было. А, может быть, и нет. Так как в голову к автору мы влезть не сможем. А если попробуем, то можем схлопотать пилюлю. Ибо автор не самоубийца и сам себе мертвящих пилюль не выписывает: ибо «тот автор» и «этот», пишущий данный прескриптум, это практически одно и то же лицо.
Разделяет «того» и «этого» авторов лишь время. Время творческого взросления. Когда второй взрослый за первого вьюноша не отвечает.
Это примерно так же, как Стивен Дедал и мистер Блум в Улиссе, только не внутри книги – персонажно-прототипическим образом, а в реальности.
И ещё одна маленькая деталюшка: взрослый автор за ошибки «детства» не отвечает: это как бы разные люди. Они с довольно разными внутренними творческими платформами, хоть бы даже