Тяжело ковалась Победа. Иван Леонтьев
Читать онлайн книгу.
шел напрямик, по огородам, в сопровождении Дамки. Письмоноска в эту пору всегда жарила сырую картошку ломтиками на свином сале. Уже в сенях я глотал ароматный запах жареного картофеля и еле справлялся со слюной.
Женщина стояла спиной к дверям и ножом переворачивала подрумяненные кружочки. Я поднимался на цыпочки, вытягивал шею и, заглядывая через плечо в шипящую сковородку, глотал слюну.
– Нам письма нет? – облизывался я.
– Нет! – с раздражением отвечала женщина.
Я понуро плелся обратно, ломая на ходу подсолнечные стебли, так как они горели лучше сырых ивовых палок. Дамка, как старожил этих мест, шла сзади и тявкала на цепных собак, словно прикрывала мой отход, а потом догоняла и прыгала передо мной, стараясь лизнуть лицо.
Питались мы мелкой вареной картошкой с постным маслом и солью. Иногда Мария Михайловна варила грибной суп. После еды мы выносили что-нибудь Дамке. Жила она в куче соломы, что лежала в углу пристройки.
Воду брали у соседей, метров за пятьдесят. Мария Михайловна всегда посылала со мной Геру, как помощника, считая это справедливым, чтобы не я один ходил. Мы носили ведро на палке: я держал за короткий конец, а он – за длинный. Когда сруб колодца замело снегом, а вокруг образовалась ледяная корка, я не стал брать его с собой – боялся, что он упадет в колодец.
Вскоре нашу избенку совсем замело снегом – торчала только труба. Крыша была чуть-чуть покатой, и вместо избы образовался большой бугор. Я забросал снегом выемку между стеной и суметом, утрамбовал его, сделав дорожку, а обломок деревянной лопаты несколько раз облил на морозе холодной водой, и получилось деревянное корытце.
После школы я выходил вместе с детьми кататься на лопате. В такие дни у Марии Михайловны поднималось настроение.
– Как покаталась, Эллочка? – спрашивала больная женщина.
– Я летала, мамочка, – улыбалась разрумяненная девочка.
Скатившись вместе с Дамкой, я надевал на шею собачки веревочную петлю, и она тащила корытце наверх, где стоял Гера и манил ее, показывая вареную картошину. Потом Гера с Эллой катились с визгом, а Дамка бежала за ними с лаем, обидевшись, что они не взяли ее с собой. Гера также надевал Дамке веревочный поводок, а я стоял у трубы и звал:
– Дамка! Дамка! Ля-ля-ля…
И она изо всех сил тащила лопату, вмороженную в лед, не спуская с меня черных бусинок своих глаз.
Собачка любила с нами кататься: она повизгивала, виляла от радости хвостиком, прыгала ко мне на колени, облизывала лицо и, обхватив лапами мою ногу или руку, сидела, прижав ушки.
Перед Новым годом Мария Михайловна совсем занемогла. После каждой еды ее тошнило и даже рвало. На что Элла однажды сказала:
– Мамочка, не порти продукты.
Мария Михайловна жалостливо взглянула на дочь и погладила ее по голове.
Буран не прекращался все новогодние каникулы. Я не выходил на улицу. Снегом занесло все окна и двери. В избе стало темно. В пристройке было не так сумрачно, потому что сквозь плетень и снег пробивалось немного дневного