Сын погибели. Владимир Свержин
Читать онлайн книгу.
разбойник и обессиленно рухнул на колени, неотрывно глядя в сверкающие глаза. Как ни крутил он головой, как ни отворачивался – взгляд следовал за ним неотступно.
Глава 5
Ни один победитель не верит в случайность.
Тмуторокань, именовавшаяся в Константинополе Матрахой, а окрестными кочевниками – Тамар-Тарханом, с давних, еще хазарских времен служила важнейшей базой, обеспечивавшей торговые пути хазарского каганата и ромейской империи. Сюда шли караваны с Востока, везущие драгоценный шелк и пряности, но с тех пор минуло немало лет, секрет шелководства уже давно похитили из Поднебесной цареградские монахи, да и хазары большей частью были истреблены или же ушли на запад, в Полонию и Венгрию, чтобы раствориться там меж коренных народов. Земли же эти вместе с древним городом достались победителям – руссам.
На месте старого городища возвели новую крепость со стенами из обожженного кирпича и башнями в черненых шеломах. Эта цитадель зорко охраняла как побережье Эвксинского Понта, так и вход в Миотийское болото, считавшееся тоже морем.
Тмутороканское княжество не было лакомым куском при распределении уделов между родней Великого князя: ни тебе особых богатств, ни обильной охоты – степь да море. Караваны ушли в прошлое и не вернулись оттуда, зато кочевники досаждали как прежним властителям Тамар-Тархана, так и нынешним князьям Тмуторокани. Посылаемые князем разъезды и заставы держали ясов и касогов с печенегами в напряжении, но как отбить у соседей охоту к набегам, когда сие достойное истинного мужчины занятие от века почиталось здесь единственным промыслом, заслуживающим уважения.
На высоком насыпном кургане, украшенном уродливым изваянием какой-то местной жительницы, разглядывая крепость, стояли два всадника. Один из них, судя по одежде, был здешним степняком-касогом, второго же по его манере общения можно было принять за ромея, хотя и весьма бойко говорящего на языке руссов.
– …Видишь вон те кресты на колокольне? – Заморский вельможа указал пальцем на храм, возвышающийся над крепостной стеной.
– Вижу, кеназ.[12]
– Три года назад мой родич Мстислав закончил строить эту церковь Богородицы, и я клянусь, что сровняю ее с землей, как только город окажется в моих руках.
– Зачем, достославный Дауд ибн Эльги? Ведь это же дом твоего бога.
– Весь мир – дом моего бога, Тимир-Каан. А это, – он ткнул в мерцающие в лунном свете кресты, – тоже напоминание о Мстиславе. Я сокрушу его и изгоню из памяти людской, как сокрушил и изгнал моего отца Владимир Мономах. Я сокрушу этот храм и построю куда больше и выше.
Всадник, которого ромей величал Тимир-Кааном, удивленно поглядел на спутника.
– Мы не строим таких больших домов для богов, но почитаем их. И не гневим ни старых, защищавших наш род в прежние времена, ни того, чье имя принесено нам Пророком, ни каких других. К чему обижать тех, на чью силу у тебя нет аркана?
– Тебе не понять этого, – отмахнулся князь
Кеназ – князь (тюркск.).