Семь смертных грехов, или Психология порока для верующих и неверующих. Юрий Викторович Щербатых
Читать онлайн книгу.
мертвых, сколько ублажает тщеславие живых.
Франсуа де Ларошфуко Хвастовство – неумеренное восхваление чего-нибудь своего, своих достоинств.[39]
Хвастовство – самостоятельное качество характера, но чаще всего оно вплотную примыкает к тщеславию. Конечно, в жизни встречаются и бескорыстные хвастуны-импровизаторы, которые врут, как говорится, из любви к искусству, потому что не могут не преувеличивать своих достоинств. Однако чаще всего именно тщеславие толкает человека на приукрашивание себя и своих дел. Ранее в русском языке существовал почти утраченный ныне термин «бахвальство», который обозначал безудержное, откровенное хвастовство, в котором фантазий и эмоций было больше, чем дальновидного умысла. Такая форма лжи не приносит особого вреда окружающим, а порой даже развлекает их. Особенно часто бахвальство встречается у людей с развитым воображением, в частности у писателей. Примером могут служить эпизоды из биографий Гоголя и Тургенева.
Оказывается, скромный и где-то даже застенчивый Гоголь не чуждался рекламы, более того – рекламировал себя, как мог. В своей первой поэме «Ганц Кюхельгартен» Гоголь как будто от лица издателей расхвалил свое произведение и в частности так написал о себе: «Мы гордимся тем, что по возможности споспешествовали свету ознакомиться с созданием юного таланта». Критика весьма прохладно встретила первый литературный опыт юного дарования, а журналисты безжалостно высмеяли как поэму, так и предисловие. Тогда уязвленный Гоголь объехал все книжные лавки, забрал у книгопродавцев свое творение и сжег все книги. Позже Гоголь еще не раз подобным образом пытался себя расхвалить – как бы от лица посторонних людей. Когда он готовил к изданию «Арабески», то написал издателю: «Пожалуйста, напечатай в «Московских ведомостях» об «Арабесках» в таких словах: что теперь, дескать, только и говорят везде об «Арабесках», что сия книга возбудила всеобщее любопытство…»
«В 1832 году, – рассказывает Вересаев, – уже автором «Вечеров на хуторе близ Диканьки», Гоголь приезжает в Москву и в подорожной своей делает подчистку: вместо «коллежский регистратор» (один из самых мелких чинов, меньше прапорщика) пишет: «Коллежский асессор» (равный майору в табеле о рангах).[40] И это с той целью, чтоб под таким чином фигурировать в списке приехавших, публиковавшемся в «Московских ведомостях». Ну, чем не Хлестаков?». В 1833 году Гоголь уверял Пушкина, будто три года назад ему, безвестному молодому человеку двадцати с небольшим лет, помощнику столоначальника в Департаменте уделов, предлагали профессорскую кафедру в Московском университете. «Это, – комментирует Вересаев, – вроде того, как Ноздрев уверял, что руками поймал за задние ноги зайца…»
Авдотья Панаева – гражданская жена Н. А. Некрасова, в своих воспоминаниях приводит ряд эпизодов, свидетельствующих о большой склонности Тургенева к хвастовству. Она пишет:
Толковый словарь С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой.
Это именно тот чин, которым так гордится Ковалев в гоголевском рассказе «Нос».