Как любить детей. Опыт самоанализа. Шалва Амонашвили
Читать онлайн книгу.
большого двора, где можно было пошалить, подраться, повстречаться с друзьями, обменяться марками, спичечными коробками, скрепить дружбу, дать друг другу списать и т. д. и т. п. Это была жизнь, а я ее любил.
Школу-то я любил, но это не значит, что также любил своих учителей, или спешил в школу лишь для того, чтобы их увидеть, с ними пообщаться. Причину, которая объясняет это обстоятельство, я бы назвал законом взаимности: недолюбливал своих учителей, потому что чувствовал – они тоже недолюбливали меня, слабого.
Конечно, они по-своему любили всех детей и среди них меня тоже, но эта любовь ни к чему их не обязывала. Были у них любимчики, те, которые чем-то угождали им, всегда всё выполняли, слушались, или были талантливыми. Но и эта любовь была связана с условностью: если кто переставал быть примерным или разочаровывал в своих способностях, то терял любовь учителя. Само слово «любимчик» – весьма сомнительное понятие, далёкое от Педагогической, от Учительской Любви.
Знали ли мои учителя, как надо любить детей и каждого отдельного Ребёнка?
Думаю, такой вопрос – как любить детей, как любить своих учеников – у них не возникал.
Как они нас любили?
Любили своими заштампованными серыми уроками, бесконечными нудными домашними заданиями и проверками, вызовами к доске и выставлениями отметок; любили своими раздражениями и угрозами, контрольными работами и исправлениями ошибок; любили своими оскорблениями и строгостями, наказаниями и вызовами родителей; любили прохождениями программ, успеваемостью в процентах и соблюдением так называемой сознательной дисциплины. Они не очень-то трудились, чтобы во всю эту дидактическую мишуру вложить хоть чуточку своей души, вложить хоть чуточку уважения к нам. Заметно было, что многие учителя больше любили саму власть над нами, чем нас самих.
Но закон взаимности действовал неумолимо.
И мы отвечали на любовь наших учителей своей «любовью». То и дело срывали уроки, удирали с уроков, запасались шпаргалками, списывали друг у друга, исхитрялись, обманывали и т. д. и т. п. У нас было выработано множество способов для самозащиты. Одновременно обнажалась наша беспомощность: унижались перед ними, умоляли не ставить плохих отметок, не вызывать родителей.
Я – герой
С 1942 года нас с девочками разъединили, и я стал учеником четвёртого класса мужской школы.
И вот урок русского языка.
Входит в класс пожилая учительница, её называли заслуженной. Она – автор учебников. У неё строгое, недовольное лицо.
Мы встаём.
– Здравствуйте… – произносит она не тоном доброжелательного приветствия, а с некоей угрозой – «Сейчас посмотрим, с чем вы пришли».
Все хором и громко отвечают:
– Здрааавствуууйтеее… – и в этом ответном приветствии тоже не звучит радость встречи с учительницей, с предстоящим уроком русского языка.
У меня весёлое настроение, и в хоровом «здравствуйте» выделилось моё «драп-ту-пи-те»… Откуда такое пришло в голову, не знаю.
Учительница