Второе убийство Сталина. Елена Прудникова
Читать онлайн книгу.
исключительно барскую забаву, и не зря трезвый и циничный публицист Иван Солоневич разделил имущий класс на «дворянина с бомбой и дворянина с розгой». Ибо в основе ее лежала идея переустройства общества, а идея – дама утонченная и проживает исключительно в высших слоях, где ей могут достойное обхождение преподать. Даже для того только, чтобы понять писания Маркса, и то требовалось иметь образование, и не какое-нибудь там реальное училище, а желательно университет. И молодые господа, нахватавшись в университетах и революционных кружках передовых идей, таких красивых и таких привлекательных для юных сердец, очертя голову кидались заниматься переустройством мира во имя построения идеального общества – таким, каким его понимали. Понимали по-разному, а соответственно и переустраивать брались по-разному. Но у всех у них была одна общая черта, которую в свое время замечательно точно сформулировал Достоевский: «Все предусмотрели господа социалисты, а натуру человеческую недоучли». Ибо для идеального общества требовались идеальные люди – а где их взять?
Большинство революционеров роднило одно: видя себя благодетелями «униженных и оскорбленных», они, при самых жарких попытках просветить и облагодетельствовать народ, даже не давали себе труда поинтересоваться: а чего хочет сам этот народ? Может быть, у него по поводу устройства общества какие-то иные мысли? Ни один революционер никогда не был гарантирован от истории с «Конституцией – женой царевича Константина»[11], но выводы из подобных историй делались совершенно противоположные здравому смыслу.
В попытках выделки людей нового общества еще в середине XIX века молодые борцы за народное счастье обратились, наконец, лицом к тем, за чье лучшее будущее они боролись, но обратились несколько односторонне, видя в народе тьму египетскую, которую должно осветить и просветить. Началось известное «хождение в народ», которое кончилось ничем, ибо эти люди были чужими тому народу, который просвещали. Они к мужикам со всею душой, а те в ответ: «Чудят, мол, баре с жиру-то…»
И то сказать: среда, которую они выбрали, была крайне неудачной для социальной пропаганды. Крестьянство по самой сути своей менее всего способно быть подвигнутым на какие бы то ни было абстрактные революции. Они все в жизни сворачивают на свой интерес. Елизавета Водовозова в своих воспоминаниях писала, как преломился в народном сознании манифест 1861 года. «Православные христиане, сказываю вам по всей правде, что бумага моя списана с подлинного царского указа-манифеста, – говорил крестьянам странствующий смутьян-“правдолюбец”. – Один грамотный паренек указ-манихфест скрал, а я в одночасье и списал с него… Будьте без сумления, православные, списал от слова до слова… Выходило так, что усадебная земля, панские хоромы, скотный двор со всем скотом помещику отойдут, ну, а окромя эвтого – усе наше: и хорошая, и дурна земля, и весь лес наши; наши и закрома с зерном, ведь мы их нашими горбами набили…» И ни на что другое, кроме земли, скота, леса и прочей грубой материи бытия, мужика не
История, имевшая место быть 14 декабря 1825 года, когда выведенные на Сенатскую площадь солдатики были свято уверены, что Конституция, за которую они выступают, – супруга царевича Константина.