Поверхностная и зависимая от персоналий политика опасна не только на национальном, но и на международном уровне. В 1992 году Запад (ведомый, кстати, тогдашним правительством Великобритании, которое возглавляли премьер Джон Мейджор и министр иностранных дел Дуглас Херд) признал Грузию в пределах ее советских границ. Это решение выросло из опасной комбинации невежества относительно того, что происходило в Грузии, и желания Запада протянуть руку помощи тому, кого его руководители считали близким другом. Речь идет о Шеварднадзе, который получил поддержку Запада после своего внезапного возвращения в бывшую коммунистическую вотчину в марте 1992 года. Тогда он прибыл в Грузию, чтобы возглавить нелегитимную хунту, которая сбросила в январе очень неэффективного, но все же законного президента Звиада Гамсахурдиа.

      Во время мирового признания Грузии война Гамсахурдиа в Южной Осетии все еще велась, и последующая жестокая битва состоялась в родном регионе Гамсахурдиа – в Мингрелии, где его сторонники столкнулись с ожесточенным сопротивлением сил хунты. Больше того, нарастало напряжение в Абхазии. Выборы были запланированы на осень. Вместо того чтобы подождать с признанием до объявления итогов выборов и выполнения ряда условий (например, окончания войны в Южной Осетии и Мингрелии; поиска мирного разрешения проблем, которые с 1989 года терзали Абхазию; получения соответствующего демократического мандата на октябрьских выборах), Шеварднадзе привез домой все «морковки» (признание, членство в МВФ, Всемирном банке и, главное, в ООН), сам не сделав ничего в обмен. Последствием этих действий был быстрый ввод войск в Абхазию, который осуществил Шеварднадзе 14 августа в отчаянной надежде, что сторонники Гамсахурдиа сплотятся вокруг грузинского флага против общего врага (т. е. абхазов).

      Расчет Шеварднадзе не оправдался и повлек жуткие последствия и для абхазов, и, конечно, для самих грузин. Так что решение о признании, основанное на личностном факторе, и игнорирование реалий страны, которую записала в свои друзья Европа, а впоследствии и даже с еще более серьезными последствиями США, оказалось катастрофичным для всех заинтересованных сторон.

      Когда грузины наконец устали от Шеварднадзе и с энтузиазмом приветствовали того, кто отобрал у него власть, Саакашвили, Запад тоже отрекся от бывшего любимчика и в мгновение ока трансформировал свою лояльность «единой Грузии» в новую великую надежду превратить эту республику в «светоч демократии» в Закавказье. Если эксцентричного поведения грузинского президента в течение следующих 4 лет было недостаточно