.
Читать онлайн книгу.
поняв, что Акун жив, что бьется у него под бородой слабая жилка.
– Ну, вот и ладно.
И подумала: сейчас бы согреться, уснуть. Нельзя. Ей еще надо раненого обиходить.
При свете огня в каменке она склонилась над Акуном. Повязки на глазах его обледенели, а на порубленной руке нет – значит, сочилась кровь по-прежнему. Но самое худшее выяснилось, когда, размочив стала снимать повязки с груди Акуна. От раны так и пахнуло гнилью, Карина даже закашлялась. Что ж… Она покосилась на дверь. Волки выли, но вроде не близко. А сугробы под самый дом намело.
Карина набрала в котелок снега, растопила на огне, потом обработала раны Акуна. Грустно было до отчаяния. Не помогло и когда обнаружила на лавке краюху заплесневелого хлеба, кус засохшего сыра. Просто грызла их, запивая горячей водой. Кое-как размочив хлеб, попробовала покормить стрыя. Он только отхлебнул немного, поесть не получилось. Но сейчас ей и это было безразлично. Легла на свалявшуюся солому на полатях, думала, сейчас же уснет. Но не спалось. Лежала, глядя, как золотит отблеск огня матицу[34] над головой, добротно сложенные скаты крыши. Что-то знакомое было в этом зимовье. Не здесь ли? Нет, вроде и каменка не так стояла, да и полати там пошире были, поудобнее. Зачем вспоминать? Но усталое сознание вяло, лениво, почти бесстрастно оживляло картины прошлого…
Когда Боригора травили, словно зверя, он сказал Карине, что если их поймают, то ее от обычая быть заживо похороненной вместе с ним спасет, если беременной окажется. Карина не сразу поняла, что у старого князя на уме. А вечером он привел к ней в лесную избушку одного из троих оставшихся с ними кметей. Медведко его звали – огромный такой детина, бурая борода лопатой.
— Покроешь сегодня княгиню, – велел ему Боригор. – Ты же не упрямься, Каринка. То моя воля.
Она и не упрямилась. Сама все поняла. Только вдруг озлилась очень, отвернулась, чтобы Боригор не видел ее глаз. И покорно терпела Медведка, когда тот, сопя и потея, трудился над ней. Звука не издала, лишь губы поджала, когда больно стало. Медведко лишь заулыбался. Его не смущало даже присутствие князя. Только поднявшись, натягивая портки, поглядел на Боригора так, как раньше никогда бы не глядел на главу-глав радимичей, – насмешливо. Уже понял, что воитель Боригор раскрасавицу меньшицу не смог девственности лишить.
Боригор же смотрел лишь на Карину. В глазах слезы стояли.
– Пойми, Лелечка моя, только так могу тебя спасти. Знаю, не захочешь ты по своей воле меня в Ирий спровадить. А то, что больно Медведко тебе сделал, – так у баб всегда так поначалу. Потом даже усладу в этом находят. И ты так жива, останешься, радоваться Удовой[35] страсти научишься. Я ведь знаю, какая ты у меня чувственная, нежная.
Медведко приходил к ней и в следующую ночь, и еще раз. Ложился на нее, проникал сильными толчками. Карина знала, что это как раз то, что происходит между мужиками и бабами. Но какая же в том услада?.. И еще невыносимо было сопящее присутствие князя.
– Да пошел ты прочь… постылый!
Он
Матица – основная, несущая балка в избе; по поверьям, в ней обитает дух дома.
Уд – бог сладострастия и плотских желаний.