Письма и записки Оммер де Гелль. Павел Вяземский
Читать онлайн книгу.
пачули или вервеной, трудно разобрать. Я духов не терплю, и у меня едва голова опять не разболелась. Он мне писал: «Я разошелся с престарелой кокеткой и теперь мысленно у ног моей юной прелестницы и все, что имею, приношу к обворожительным вашим ножкам. Я всю ночь не спал и болен. Доктор запретил выходить. Я весь день дома. Заезжайте хотя на минутку». При этом включено было условие нотариальным порядком, в коем я приглашалась директрисой театрального училища. Я отдала моей девушке коротенькую записку: буду вечером около девяти часов. Вошла девушка и доложила, что придворный лакей ждет меня с пакетом, который ему лично велено передать. Он мне передал пакет с большою королевскою печатью и представил шнуровую книгу, в которой я должна была расписаться. Королева Амелия, поздравляя меня с наступающей свадьбою, приложила свадебный подарок. Я пересчитала их и расписалась в получении письма. Мой муж идет… как странно. Я его ожидала с необычным трепетом…
– Я получила приглашение князя поступить к нему в директрисы школы драматического пения и декламации. Посмотри условие, так ли оно? – спросила я у мужа. Мы уже две недели как обвенчаны граждански. Он прочел с вниманием и поцеловал меня с восторгом, взасос.
Я встала около восьми часов вечера. Велела себе подать бальное платье жонкиль с черными кружевами, надела черные шелковые чулки, очень изящно вышитые (прелесть что такое!) и черные атласные башмачки с двумя пришитыми бриллиантовыми застежками. Это наши бабушки называли в старину: полюбуйтесь.
Мне герцог сам сказал: «Эти два шатона вы можете носить как серьги или запонки». Я еще серег не надевала. Я боюсь смертельно проколоть мои уши. Мать говорит, что это все вздор, а бриллианты на башмаках носила и подвязки тоже. Попался, дружок, не суйся, когда не просят. Я вовсе и не думала о подвязках. Я их не ношу. Они оставляют очень неэстетичный след поверх колен.
В девять часов я застала Тюфякина не на шутку больного. Он мне объявил, что расстался с m-lle Марс; только тогда я позволила взять мои ноги в свои руки и тешиться ими сколько душе угодно. Не правда ли, я хорошо сделала? Что тут еще с церемониями, да вдобавок – он совершенный старик. Я это рассказала моей матери. Она мне сказала, что «это – ничего. Только не при людях, даже не перед слугами и служанками. Они ужасные сплетники. Их необходимо очень остерегаться. Я г. Керминьяну никаких вольностей не допускаю».
Он меня убеждал взять на себя роли шестидесятилетней девицы Марс для дружеских, интимных кружков.
– Я певицею не буду, а равная с равными – пожалуй. Я вам пропою, как и что умею. Учителя у меня были хорошие и денег не жалели.
Садясь за рояль с шикарным апломбом, я пропела модный романс. Слова и музыка были одного из моих учителей. Я ему пропела романс, мною сочиненный:
Все на мгновенье! Все на мгновенье!
Все в жизни, сверкая, Так с жизнью согласно
И счастье, и слава, Мы сделаем страстным,
И юность живая – Завидным, прекрасным
Длится мгновенье!