Где-то кошки жалобно мяукают,

      Звук шагов я издали ловлю…

      Хорошо твои слова баюкают:

      Третий месяц я от них не сплю.

      Ты опять, опять со мной, бессонница!

      Неподвижный лик твой узнаю.

      Что, красавица, что, беззаконница,

      Разве плохо я тебе пою?

      Окна тканью белою завешены,

      Полумрак струится голубой…

      Или дальней вестью мы утешены?

      Отчего мне так легко с тобой?

      Ты знаешь, я томлюсь в неволе,

      О смерти Господа моля.

      Но все мне памятна до боли

      Тверская скудная земля.

      Журавль у ветхого колодца,

      Над ним, как кипень, облака,

      В полях скрипучие воротца,

      И запах хлеба, и тоска.

      И те неяркие просторы,

      Где даже голос ветра слаб,

      И осуждающие взоры

      Спокойных загорелых баб.

      Солнце комнату наполнило

      Пылью жаркой и сквозной.

      Я проснулась и припомнила:

      Милый, нынче праздник твой,

      Оттого и оснеженная

      Даль за окнами тепла,

      Оттого и я, бессонная,

      Как причастница спала.

      Вечерние часы перед столом.

      Непоправимо белая страница.

      Мимоза пахнет Ниццей и теплом.

      В луче луны летит большая птица.

      И, туго косы на ночь заплетя,

      Как будто завтра нужны будут косы,

      В окно гляжу я, больше не грустя,

      На море, на песчаные откосы.

      Какую власть имеет человек,

      Который даже нежности не просит!

      Я не могу поднять усталых век,

      Когда мое он имя произносит.

      Будешь жить, не зная лиха,

      Править и судить,

      Со своей подругой тихой

      Сыновей растить.

      И во всем тебе удача,

      Ото всех почет,

      Ты не знай, что я от плача

      Дням теряю счет.

      Много нас таких бездомных,

      Сила наша в том,

      Что для нас, слепых и темных,

      Светел Божий дом,

      И для нас, склоненных долу,

      Алтари горят,

      Наши к Божьему престолу

      Голоса летят.