От низкой пристани, пахнущей свежими сосновыми стружками, первым отчалил старенький, широкий и внешне неуклюжий бриг. Отчалил – прямо в июньскую рассветную дымку, лениво переливавшуюся светло-малиновым и тёмно-оранжевым…. Впрочем, два фрегата – длинных и узких, совсем недавней постройки – так и не смогли обогнать своего приземистого коллегу.

      Прошло минут тридцать-сорок, и все три корабля, плавно обогнув фиолетово-сиреневую стену полутораметрового камыша, вышли из невского устья на серые балтийские просторы.

      На тёмно-синей садовой скамейке, предусмотрительно расположенной совсем недалеко от причала, сидели, невозмутимо покуривая свои фарфоровые голландские трубки два кавалера.

      Первому из них едва перевалило за сорок, он был одет в русский адмиральский сюртук, украшенный несколькими орденами, а его правую пустую глазницу прикрывала строгая чёрная повязка.

      Второй же человек, сидящий на скамье, был личностью куда как более импозантною: светло-розовые туфли с причудливо загнутыми вверх носами, тёмно-бежевые широкие шальвары, зеленоватый кафтан, щедро расшитый золотыми и серебряными нитями, на лобастой голове иноземца красовалась белоснежная чалма с крупным, ярко-красным рубином. Ну, и понятное дело, наличествовала аккуратно подстриженная седая борода. Как – уважающему себя мусульманину – можно обходиться без аккуратно подстриженной седой бороды? Ясен пень, что никак…

      – Кого же мне выбрать из них? – спросил турок и брезгливо посмотрел направо.

      Там, на другой скамье, располагались три неопределённые фигуры, облачённые в тёмные – с лёгким тёмно-синим отливом – чадры. Рядом со скамьёй неторопливо прохаживался широкоплечий евнух.

      – Наверное, самую нелюбимую, – предположил русоволосый русский адмирал. – Впрочем, вам, уважаемый Медзоморт, виднее…

      – Конечно, виднее! – подтвердил турок. – Если не я, то кто же? А с другой стороны, вся эта троица – обыкновенные молоденькие мартышки, ничего и не стоящие. Абсолютно ничего, ни единой, даже медной монеты…. Впрочем, в данном случае мой выбор будет сделан, исходя только из прагматичных соображений: придётся убить самую высокую из трёх, ибо наш уважаемый Александр Данилович – отнюдь не низкого роста….

      – Вы сказали – убить?

      – Непременно! – лениво зевнул турецкий вельможа. – У меня по документам присутствуют три жены, взятые с собой из Стамбула в это дальнее путешествие. Соответственно, их и должно быть три. Лишняя фигура, облачённая в чадру, может вызвать нездоровое подозрение…. Не переживайте, благородный маркиз, для турецкой женщины умереть – по приказу её обожаемого супруга – высшая честь, не более того…. Может, стоит уже позвать нашего доброго друга? Не гоже храброму мужу столько времени прятаться в кустах….

      Русский адмирал сложил ладони рупором и громко прокричал, обращаясь, как могло показаться, непосредственно к речным серым водам:

      – Эй, Светлейший князь! Вылезай! Хватит играть в прятки! Эй!

      Через полторы минуты из густого прибрежного кустарника выбрался коротко стриженный босоногий мужичок в насквозь промокшей матросской одежде. Так, совершенно ничего особенного: чуть выше среднего роста, тёмно-русый, не очень-то и широкоплечий.

      Мужичок неторопливо подошёл к причалу, печально оглядел невскую акваторию.

      – Уплыли они, Александр Данилович! – невозмутимо сообщил адмирал. – Можешь не вглядываться, не поможет. И дочку мою прихватили с собой. Как я теперь буду без моей рыженькой бестии? Ладно, сдюжим как-нибудь…. Сейчас будем собираться на Москву. Остановимся у моего бати, Ивана Артёмича. Предстоит тебе, Данилыч, немного побыть в женской роли. Будешь претворяться любимой женой Медзоморт-паши…. Как тебе такой расклад, не застесняешься? Если у тебя имеются другие варианты, то излагай, послушаем….

      – Нет у меня других вариантов! – честно признался мужичок. – Больно уж морда моя в этой стране засвечена – сверх всякой меры. Каждая девка гулящая, о собаках уже не говоря, узнает за версту…. А тут, понимаешь, чадра. Удобная вещь, ничего