Дом Книги. Андрей Бехтерев
Читать онлайн книгу.
богатый опыт. А потом у моего героя – центральная ария. Вокруг народ, бомонд, нечисть. А он встаёт на стол. И ария. Без мелодизмов, без тональной акробатики, а просто голос во весь рот:
Я живу в консервной банке
Сторожу свои останки.
Сквозь меня течет вино.
На меня глядит в окно.
Что уставился родная
Я тебе не дорогая.
Подойди ко мне поближе
И нагнись ко мне пониже
– пропел Петр Ильич, высоким голосом неистово барабаня по столу.
– По-моему свежо – сказал он, улыбаясь. – Не предлагаю вам вина. Хотел бы предложить, но никто не приносит мне вино. Вы помните вкус вина? Я любил, но уже не помню. А сюжет продолжается – мой мальчик, мой солнечный б…к, идет дальше. Он не останавливается никогда. Он проходит насквозь, и все ждут, когда он пройдет и сквозь них. И тут его центральная ария. Вершина моего творчества, лучше Иванкиной песни.
Петр Ильич приподнялся, потом неестественно легко запрыгнул ногами на стол, Дима отшатнулся, Петр Ильич во все зубы улыбнулся гостю, потом поднял морду к потолку и по-волчьи завыл. Он выл несколько минут. Потом также неестественно легко спрыгнул со стола и с победною улыбкой опустился на стул.
– Не правда ли свежо, – сказал он. – Это центральный момент. И главное, насколько точно передает переполняющие чувства моего героя, а переход с Си бемоль минора в ля мажор? Вы знаете законы гармонии?
– Нет, – ответил Дима.
– Отлично, – ответил Петр Ильич. – Уж поверьте, это отличная ария. Только нужно еще доделать оркестровку.
Петр Ильич замолчал и задумался.
– А потом начинается отлив, – сказал он, не поднимая взгляда, – медленный, долгий, беспросветный. Весь третий акт – отлив. Мой мальчик остается один, далеко-далеко в Сибири. И вокруг волки да враги, война и солдаты. Знаете, солдаты – жестокие люди. И с ними мой мальчик – беззащитное дитя. Я могу помочь, но я так далеко, так далеко. И музыка умолкает со всех сторон. Все тише и тише, пока не заканчивается совсем. И тут еще один куплетик, – речитативом или шепотом, что бы никто не слышал. Колыбельная, что бы все окончательно замерзло:
Города и изгибы своих проводов
Не распутать и не попытаться,
И гирляндами путаются между снов
Одиночные камеры счастья, – прошептал Петр Ильич и закрыл глаза. В тишине было слышно только, как Света возится на кухне. Пауза была недолгой. Хозяин встрепенулся и открыл глаза.
– Я люблю Свету, – бодро сказал он. – Люблю, когда она приходит. Если бы не она, было бы хуже. Он самая ясная. Не знаю, зачем я ей, но без нее все пропадет. Я радуюсь, когда она приходит и радуюсь, когда она уходит. Потому что если она ушла, то придет еще раз. А если она останется, то больше никогда не придет. За что она меня любит? За что?
– А за что вас не любить?
Петр Ильич махнул рукой,
– Эх, Дима, Дима, – сказал он и закрыл лицо руками. Через мгновенье, спохватившись, он улыбнулся гостю и цивилизованно