Шериф. Дмитрий Сафонов
Читать онлайн книгу.
слишком велико. «Отказные». «Никому не нужны». Неправда. Мне нужны.
Он воровато огляделся. У меня, должно быть, глупое выражение лица. Это понятно – первый раз иду на «дело».
Пинт подошел поближе к стойке. В руках он держал свои фотографии и делал вид, будто внимательно их рассматривает.
Сейчас возьму потихоньку, а если она вдруг выйдет и заметит, скажу, что это моя знакомая. Скажу, что передам ей фотографии при встрече.
Он еще раз огляделся. Затем положил свои снимки на стойку, накрыв ими те, которые хотел забрать. Сейчас он напоминал себе вора экстра-класса, пытающегося украсть «Джоконду» из Лувра. Он дрожал и отчаянно трусил вплоть до того самого момента, когда, крепко сжав оба прямоугольника из плотной бумаги, отправил их в глубокий карман своего старого пальто. И тогда страх сменился ликованием.
Он и сам понимал, что это глупо: стащить неизвестно чьи фотографии. Ну и зачем они ему? Что он будет с ними делать? Смешно в тридцать лет быть влюбленным в фотографию три на четыре. Стократ смешнее – человеку его профессии. И тем не менее, он испытывал радость, словно сделал наконец то, что давно должен был сделать.
Девятнадцатое августа в Горной Долине ничем не отличалось от других дней конца лета. Небо с самого утра было затянуто тучами, но улицы оставались сухими и чистыми: сказывалось особое расположение городка – в небольшой низине между двумя холмами. Эти самые холмы – слишком низкие, чтобы их можно было назвать горами – словно отталкивали тучи, и дождь всегда проливался на наружные от городка склоны.
Однажды – давно, лет пятьдесят назад, только старожилы еще помнили те времена – в Горную Долину приехал художник. Он целыми днями бродил по окрестностям с мольбертом и красками, выбирая подходящий пейзаж. Наконец он нашел то, что искал – место на южной окраине, в тени липовой рощи перед городским кладбищем. Он был полон энергии и замыслов, махнув пару стаканов крепчайшего местного самогона, художник воодушевленно кричал, что эти холмы – «как груди раскинувшейся в томлении девственницы», а сам он, соответственно, – находится где-то в районе «пышущего жаром лона». Через неделю художник повесился – в сарае той избы, которую снимал.
С тех пор некому было воспеть это красивое и уединенное место. Но с легкой руки повесившегося живописца – имя его не сохранилось даже в памяти старожилов – северную часть Горной Долины стали называть Головой, а южную – Ногами. Это бы еще ничего, но нашлись проказники, которые ввели в обиход весьма легкомысленные названия холмов, между которыми был зажат городок: западный стал Левой Грудью, а восточный – Правой. Сначала старики противились и плевались, но потом, когда первоначальный смысл постепенно стерся, как изображение орла на древней монете, привыкли.
Дом Ружецких располагался в Голове. Был этот дом большой и старый, построенный – до второго этажа – из мягкого серого известняка, а выше – из отменных дубовых бревен, которым и сто лет нипочем. Внутри он несколько раз перестраивался, у его обитателей рождались дети, они обзаводились новыми семьями, у них рождались новые