Шериф. Дмитрий Сафонов
Читать онлайн книгу.
принимает переживания пациента всерьез, близко к сердцу, но при этом никогда не забывает, что должен существовать некий защитный барьер, который… Но девушка была так мила и открыта, что подобная напыщенность показалась ему неестественной и ненужной.
– Да… Скорее всего, два Наполеона. И вообще, – он перегнулся через стол, и понизил голос до заговорщицкого шепота, – скажу вам откровенно – в нашу специальность идут только люди особого склада.
– Потенциальные сумасшедшие?
– Точно. – Он подмигнул ей. А ведь я недалек от истины. Интересно, что бы ты сказала, узнав, что я стащил твои фотографии? – И один из них – перед вами. Позвольте представиться – Оскар Пинт. – Он церемонно поклонился.
Теперь девушка не просто улыбалась – она весело смеялась, да так громко, что толстая девица в желтом платье с влажными кругами под мышками, воздвигнувшая неподалеку от них целые бастионы из книг, обернулась и посмотрела с укоризной. Девушка зажала рот белой ладошкой, но не смогла сдержаться, снова прыснула.
– Это что, имя или фамилия? То есть, я хочу сказать, что имя, а что – фамилия? Или это вообще – прозвище?
Оскар пожал плечами. Он давно уже привык к таким вопросам.
– Оскар – имя. Пинт – фамилия.
– Странные они у вас.
– Ну почему же? Мой прадед, Чарльз Пайнт, приехал в заснеженную Россию с берегов туманного Альбиона. Там имя Чарльз мало кому кажется странным. А уж фамилия Пайнт – тем более. В России у него родился сын, которого он назвал Оскаром в честь великого писателя Оскара Уайльда. У сына тоже родился сын, которого он назвал— уже следуя русской традиции, потому что сам к тому времени порядком обрусел – в честь деда, Чарльзом. Или, чтобы было привычнее русскому уху – Карлом, хотя, на мой взгляд, имя Карл сильно попахивает баварскими сосисками с тушеной капустой. Фамилия тоже претерпела некоторые изменения – из Пайнта он превратился в Пинта. Коротко и звучно. Ну а Карл Оскарович Пинт, мой отец, недолго думая назвал меня Оскаром. Вот только не знаю, в честь кого: Уайльда или деда? Вообще-то, и тот и другой – достойные люди. Правда, у Уайльда была какая-то неразбериха с сексуальной ориентацией, а дедушка много пил – англичане говорят: «пил, как рыба», – но ни один из этих пороков мне несвойствен.
– Совсем-совсем?
– Нет, ну почему совсем? Я могу иногда…
И снова звонкий смех перебил его. На них стали оглядываться. Девушка закрыла лицо руками, плечи ее сотрясались.
– Нет-нет. – Пинт почувствовал, что и сам начинает смеяться. – Я не имею в виду уайльдовские штучки. Всего лишь пиво. Только пиво.
– Хорошо, что пояснили. А то я уже начала волноваться.
– Не волнуйтесь. Уайльду вы бы не понравились. – Пинт помолчал, решаясь. – А мне – очень, – после паузы добавил он.
К тридцати годам мужчина приобретает необходимый опыт в Сердечных делах, и Пинт не был исключением. Но сейчас он заметил, как тяжело дались ему эти простые слова. Слова чего? Признания? Да и не признания вовсе: просто он сказал, что