Андрей Сахаров. Наука и Свобода. Геннадий Горелик
Читать онлайн книгу.
травли был Максимов.
Как ни странно, эфирно-телеграмнный эпизод не привел к каким либо зловредным последствиям: в 1932 году в Академию наук был избран Гамов, а в 1933 – Гессен (по философским наукам).
В 1934 году, когда ФИАН переехал в Москву, директор С. И. Вавилов пригласил Гессена стать своим заместителем. Некоторые сотрудники приехали из Ленинграда, но основу научного потенциала института Вавилов видел в школе Мандельштама.
В августе 1936 года Гессена арестовали, и вскоре началось «выдавливание» мандельштамовцев из университета. К счастью, им было куда идти – в ФИАН. С. Вавилов тогда публично заявил о своем отношении к Мандельштаму:
«во время формирования института в Москве я на многие уступки пошел, желая, чтобы Леонид Исаакович сосредоточил здесь свою работу…. Леонид Исаакович не состоит у нас в штате. Он имеет право на такое существование – это право обеспечено ему Академией наук. Может, конечно, показаться странным такой способ работы, когда человек у себя на квартире принимает сотрудников. Я думаю, что со временем положение изменится, но, во всяком случае, и сейчас… Леонид Исаакович Мандельштам приносит большую пользу. Нам бы хотелось, чтобы он еще больше втянулся в жизнь института, чтобы он знал и другие лаборатории [помимо оптической, теоретической и лаборатории колебаний], критиковал их работу, давал указания. Он – человек необычайно высокого научного уровня».[70]
Академик А. Н. Крылов, директор Физико-математического института, из рук которого Вавилов получил директорство в ФИАНе, говорил: «Замечательный человек Сергей Иванович – создал институт и не побоялся пригласить в него физиков сильнее его самого».[71] Вавилов сознательно искал таких людей.
Глава 4. Тридцать седьмой год
Пир во время чумы
В русском языке «Тридцать седьмой» – не просто числительное, это – дважды траурное существительное. Первый траур начался со смерти одного человека, второй – с гибели миллионов.
В конце января 1837 года был смертельно ранен на дуэли Пушкин. Это – важное историческое событие для всякого образованного россиянина, такова роль Пушкина в жизни России. Роль эту трудно объяснять за пределами русскоязычного мира, там нет подходящей культурной параллели.
Нет параллели и для чумы, обрушившейся на Россию сто лет спустя. На Западе ее именуют Большим террором, в русском языке – просто Тридцать седьмым годом, хотя фактически речь идет о периоде около двух лет. В то время Андрей Сахаров только входил во взрослую жизнь – в 1938 году он поступил в университет.
Тридцать седьмой год был не первым и не последним валом сталинского террора. Но этот вал отличался непостижимой иррациональностью. Отлаженная репрессивная машина послушно поглотила указанных Сталиным «врагов народа» из партийно-государственной элиты, и вместе с ними миллионы людей, к политике непричастных – инженеров и ученых, писателей и актеров, рабочих и крестьян.
Стенограмма собрания актива ФИАН СССР 17 апреля 1937 г. // Архив РАН 2-1а/1937-70.
Фейнберг Е. Л. Эпоха и личность. Физики. Очерки и воспоминания. М.: Наука, 1999, с. 143.