---

Скачать книгу

---

выступает в функции «иного сказывания» самого себя; метафора – первая форма понятия, но понятийная отвлеченность ранней метафоры – не полная, в ней еще явственно ощутима не до конца снятая конкретность и одушевленность образа-мифа [28, с. 242–243]. Точно так же в «Слове о полку Игореве» связь с языком мифа еще настолько сильна, что подчас авторские метафоры понятийным сознанием вообще не прочитываются, воспринимаются «темным местом». Так, в частности, обстояло дело и с метафорикой времени, в том числе с метафорой «изнаночного времени». Но что она, в самом деле, означает?

      С метафорой «изнанки времен» связаны в «Слове» еще два места, восходящие, очевидно, к одному мифологическому представлению.

      Первое выражение – из обращения к Бояну в Большом зачине: «О Бояне, соловию стараго времени! А бы ты сиа плъкы ущекоталъ, скача, славию, по мыслену древу, летая умомъ подъ облакы, свивая славы оба пола сего времени, рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы!» [22, с. 372].

      Переводы выделенного места также разнообразны, наиболее точный, на наш взгляд, дан Л. А. Булаховским: «оба пола» – «с обеих сторон» [20, с. 127], но буквально это выражение означает: «свивая (сшивая) славы той и другой полы сего времени», то есть в данном случае время уподобляется свите – верхней одежде19.

      Какие две «полы» мыслило мифологическое сознание у времени-свиты, это помогает уточнить еще одна фраза, запечатлевшая след древнего представления о времени: «Мужаемся сами: преднюю славу сами похитимъ, а заднюю си сами подлимъ» [22, с. 380]. В эпоху «Слова» этими определениями обозначали время: переднее – то, что стоит впереди временного ряда, то есть прошлое; заднее – то, что стоит в конце, то есть настоящее [см. об этом: 11, с. 199–205; 12]. Но оба определения, совершенно очевидно, являются пространственными характеристиками. Эта метафора, как и предыдущая, вышла из мифа, в системе которого время воспринималось пространственно: Мир и Год – одно и то же. Нетрудно увидеть связь этих определений с метафорой «изнаночного» времени: переднее в языке может выступать в значении «лицевое» (о синонимии переда, лица, начала см.: [3, т. 3, с. 49]), заднее, соответственно, соотносится с семантикой «конца» и «изнанки».

      Как отмечал М. Элиаде, изношенность – архетипический образ времени (человек «в раю» не случайно «нагой», райская «нагота» знаменует пребывание вне времени) [29, с. 86]. «Изношенность» одежд космоса-времени демонстрируется, к примеру, в обрядах календарного цикла, где акт смерти-обновления (то есть переход от конца цикла к началу нового) обыгрывается как переодевание:

      мир-год старится, изнашивается, разрывается, после чего облекается в новую одежду, знаменуя новое свое рождение.

      Вариантом того же концепта является переворачивание одежды с «лица» на «изнанку», что тоже широко использовалось в обрядовой практике и также означало смерть времени-космоса, возвращение в «испод», вниз, на нижнюю сторону (ср. слово «преисподняя»), то есть в исходную, предшествующую космогенезу стадию хаоса – в «безвременье»Скачать книгу